Управляющий мызой с несколькими из своих людей седлали в конюшне лошадей, чтобы пуститься в погоню за беглецом, когда хозяин вошел и тронул его за рукав.

- Мистер Грэйсон! - сказал он тихо. - Я поставил себе за правило никогда не вмешиваться в ваши распоряжения, но в настоящую минуту я вас прошу не преследовать мистера Бриджа. Я буду рад, если ему удастся спастись. Барбара была права: неприятно, знаете ли, выдавать человека. Ведь его ожидает верная смерть! Кроме того, он мне все-таки кажется совсем безобидным оригиналом.

Грэйсон, ворча, начал расседлывать лошадь.

- Если бы вы видали то, что я здесь видал, - сказал он, - мне думается, вы не стали бы спасать его шкуру!

- О чем вы говорите? - удивленно спросил хозяин.

- О том, что этот прощелыга, этот "оригинал", как вы говорите, ухаживал за вашей дочерью! - ответил управляющий.

Старик только засмеялся.

- Не будьте дураком, Грэйсон, - сказал он и вышел, не торопясь.

Час спустя Барбара гуляла взад и вперед около дома в прохладной тиши мексиканской ночи. Ее мысли были заняты недавними событиями. Ее гордость была безмерно уязвлена той ролью, которую она инстинктивно сыграла во всем этом деле. Не то чтобы она сожалела о том, что способствовала бегству Бриджа, но ей было неприятно, что ей пришлось разыграть такую мелодраматическую героиню перед Грэйсоном и его ковбоями.

Затем она разочаровалась в Бридже. Она смотрела на него, как на человека, которого отвращение к самодовольному и тупому благополучию буржуа толкнуло на свободную и романтическую жизнь бродяги. Теперь же она опасалась, что он просто-напросто преступник...

Но скоро Барбара вспомнила, что с точки зрения закона тот человек, который сыграл такую роль в ее жизни, ведь тоже был преступником! Однако, как она любила его! Она и сейчас с гордостью о нем вспоминала.

- Я горжусь им, кем бы он ни был! - прошептала она.

Вряд ли эти слова относились к новому бухгалтеру... Когда ее мысли снова вернулись к Бриджу, она с радостью подумала, что он убежал. Она инстинктивно чуяла в этом человеке глубокую и честную натуру. Его уход из интеллигентного круга, очевидно - идейный, очень ей импонировал.

- Хорошую же штучку вы с нами сыграли, мисс Барбара! - послышался за ней чей-то голос.

Девушка обернулась и увидела приближающегося Грэйсона. К ее удивлению, он, казалось, не досадовал на нее. Она вежливо ему ответила:

- Ах, милый мистер Грэйсон, не могла же я допустить, чтобы вы выдали человека этому зверю, Вилле, все равно, что бы он там ни сделал!

- Мне очень понравилось, как вы за него заступились, мисс, - сказал Грэйсон. - Вы как раз такая девушка, какую я искал всю жизнь: смелая и отважная. Напрасно только вы любили этого бумагомарателя; он и мужчиной-то не был! Я люблю вас, Барбара. И, смею сказать, я настоящий мужчина!

Девушка в изумлении отшатнулась.

- Мистер Грэйсон! - воскликнула она. - Вы забываетесь!

- Нет, - грубо закричал он. - Я люблю вас, и вы будете моей!

Он шагнул к ней и схватил ее за руку, стараясь привлечь ее к себе. Девушка одной рукой оттолкнула его, а другой ударила его по лицу.

Грэйсон сразу отпустил ее. Барбара выпрямилась во весь рост и сказала ледяным тоном, глядя ему прямо в глаза:

- Ступайте!.. Я никому ничего не скажу, если только вы сами не попытаетесь возобновить это.

Грэйсон не ответил. Пощечина временно охладила его пыл. Он понял, что поступил необдуманно. С того момента, как он узнал о разорении Хардингов, он стал серьезно подумывать о мисс Барбаре. Выйди она за него замуж - мыза фактически перешла бы в его руки. Да и девушка очень ему нравилась. Надо же было, чтобы этот бездомный бродяга, скрытый революционер и экспроприатор ей полюбился! Грэйсон искренно верил в роман Барбары и Бриджа. "Ничего", подумал он, "сумею я тебя, голубушка, укротить!".