Землетрясение не встало на пути великого комбинатора, мы успешно добрели до института. Вацлав пошел первым, пообещав утащить Светлану из деканата. Через пять минут я двинулся следом, шарахаясь от каждого звука. Деканат был пуст, я поймал себя на том, что крадусь на цыпочках. Помотал головой, прибавил шагу, вошел, на ходу задел локтем вазу на столе Светланы. Она бухнулась на пол, вода полилась на ковер. Я сначала бросился поднимать ее, потом сообразил, что теряю время, рванулся к шкафу, открыл дверцу, выволок на свет обувную коробку, в которой лежали деньги… И тут в деканат шатающейся, разболтанной походкой ввалилась Светлана Викторовна. Она вытаращила на меня глаза и завопила пропитым голосом, сглатывая гласные и взвизгивая на оборотах:

– Ты что же это делаешь, сукин сын?! Куда деньги попер?! Да я тебя щас… Милиция!

Я трясущимися руками пытался впихнуть коробку обратно в шкаф, на ходу бормоча:

– Вы не так поняли… Светлана Викторовна, миленькая, я сейчас все объясню.

На меня сыпались какие-то бумажки, папки. На ее крики в деканат сбежались преподы, какие-то задержавшиеся в институте на вечерней репетиции студенты. Все толпились в дверях и таращились на меня. Под конец явился и сам достопочтенный Багринцев, выставил на меня свои немигающие зенки с таким видом, будто щас расстреляет меня на месте. Короче, скандал вышел до небес. Светлана билась в истерике и грозилась вызвать ментов. Багринцев, которому самому, естественно, не в кассу было, чтобы его студент влип под статью, едва уломал ее закончить дело миром. Но из института меня, конечно, поперли.

– Завтра придешь к ректору и заберешь документы, – процедил Багринцев, глядя в сторону. – А сейчас – пошел вон!

Показывал, хрен старый, что ему и смотреть-то на меня теперь западло. Думал, наверно, сильно меня этим задеть. Ниче, с этим ударом я уж как-нибудь справился. Мне и так было из-за чего психовать – все пропало, все. Спектакль наш несчастный, институт, общага, карьера, Москва, наш звездный курс. Дуй теперь обратно в свой Ульяновск и сиди там ниже травы.

Короче, выскочил я из института, мягко говоря, в расстроенных чувствах. На улице метель, ветер воет, под воротник сразу сугроб снега забился. И тут из подворотни явление Христа народу – Вацлав Левандовский собственной персоной. Я – к нему:

– Ты, пидор, нарочно меня подставил?

А он в ответ так лениво:

– Зачем бы мне это было нужно? Так получилось, не удалось Светлану подольше задержать. Извини.

– Извини?! – заорал я. – Извини? Да засунь свое извини себе в жопу! Ты мог хотя бы прийти, когда шмон начался, объяснить, зачем нам эти деньги понадобились?! Что я не просто пробухать их собрался.

– Какая разница? – пожал плечами он. – Я бы и тебя не вытащил, и себя подставил. Бесполезное геройство, знаешь, только в совковых фильмах заманчиво выглядит.

– А на нашу постановку, выходит, тебе плевать? – сообразил я. – Зачем же ты… На кой хрен ты расписывал мне, какие нам светят перспективы, зачем намекал, чтобы я выкрал бабло?

– А мне было интересно, – высокомерно заявил он. – Сможешь ли ты переступить через моральные соображения и страх наказания ради своей цели. Или ты настолько бездарен, что даже на подлость тебя не хватит! Всегда интересно, на что способен человек. Часто люди и сами о себе этого не знают.