Этим фактом Марк явно сильно гордился. А вот Снежана только кисло улыбнулась.

Да, его знакомство с ее родителями прошло лучше, чем идеально. Он был очень обаятелен, очаровал маму, заинтересовал отца, получил приглашение летом приезжать к ним, в Днепр. Ермолов обменялся с Марком телефонами, собираясь перевести общение еще и в полезное, производственное, русло, а мама то и дело сжимала руку Снежаны, делая огромные глаза, которые будто так и кричали «бери! Бери, пока не сбежал!». Марк купался в этом потоке внимания, а Снежане периодически хотелось сползти под стол, чтоб переждать ужин там. Самойлову ведь не понять, что родители рады скорей не ему, а тому, что дочь наконец‑то одумалась. Наконец‑то завела мужика. Грубо, но это так.

А родителям не станешь объяснять, сколько сложностей у тебя в жизни, сколько сложностей у этого самого мужика и сколько у вас общих сложностей. Они видят только потенциального отца внуков, который вполне устраивает их внешним видом, состоятельностью, умными речами и взглядами, которые то и дело бросает на их дочь.

Встречались с четой Ермоловых они в день их отлета обратно домой. А всю дорогу к Снежане, после того, как они проводили самолет, Марк пытался выяснить, почему она злится. Девушка действительно почему‑то злилась. На то, что он так доволен, на то, что ее только что практически замуж за него не выдали в мыслях, даже ее толком не спросив.

— Ну, чего ты? — Марк остановил машину у подъезда, попытался коснуться лица девушки, она отклонилась, сложив руки на груди. — Снеж…

— Пока, — выйти из машины, конечно же ей никто не дал. Марк заблокировал дверь, добился‑таки того, что девушка перевела взгляд на него.

— Ну, что такое? Все же хорошо прошло.

— Хорошо, — она кивнула. — Можешь даже надеяться на усыновление, Самойлов. Мама будет рада заполучить тебя в сыновья. Так что позвони папе, можешь даже сегодня. А еще лучше прям сегодня выезжай, чтоб завтра быть уже у них. Тебе‑то они будут очень рады. Пожалуй, даже больше, чем мне.

Марк выслушал ее с предельно серьезным выражением лица, не перебивал, не задавал дурацких вопросов, а выслушав… рассмеялся. Рассмеялся, обнял упирающуюся девушку, расцеловал лицо, получив пару вполне законных тычков, прежде чем додумался перехватить руки, а потом все же заговорил.

— Мне иногда кажется, что вы с Катей не только внешне похожи. Ты как маленькая, Снеж. — Возмутиться ей не дали. Марк приложил палец к губам девушки, прося помолчать хоть чуть — чуть. — Могла бы похвалить меня, что я произвел такое положительное впечатление на твоих близких. Что я у тебя такой обаятельный, что я у тебя такой серьезный, что я у тебя вызывающий доверие. Что я у тебя…

— Дурак ты у меня, Самойлов, — суть его посыла до Снежаны дошла.

— Не без этого, конечно, но вызывающий доверие! — Марк возвел палец к небу, делая ударение именно на том, что казалось важным ему.

Злиться расхотелось. Да, не слишком приятно, когда, не интересуясь твоим мнением, тебя мысленно трижды за вечер выдают замуж за практически незнакомого мужчину. Причем делают это родители. Но с другой стороны, это ведь ее выбор. Напротив в машине сидит ее выбор, улыбается, перебирает пальцами короткие прядки белых волос, чего‑то ждет именно ее выбор.

— Ладно, езжай, вызывающий доверие, — Снежана оттаяла. Улыбнулась в ответ, обвила шею мужчины руками.

— Ты точно не хочешь с нами? — это был понедельник. Катя по — прежнему оставалась у него. И пусть проведенный вместе день показал, что девочка не настроена против, да и сама Снежана не чувствует дискомфорта от общения с ней, спешить Ермолова не хотела.

Нельзя врываться в чужую жизнь и вот так быстро, сразу все в ней менять.