В таком состоянии она открыла папку с бумагами Келифи. Она обращалась в совет по иммиграции, миграционный суд и полицию. Эти беседы ничего не добавили к тому, что она уже знала об этом алжирце. Он должен покинуть страну. Не стоит испытывать шведскую демократию на прочность. А ведь это именно то, чем занимается этот идиот‑информатор.

Беспокойство усиливалось. «Найду ли я когда‑нибудь место, на котором мне будет комфортно? – спрашивала себя Фредрика. – Почему, что бы я ни делала, мне все время хочется заниматься чем‑то другим?»

Эта погоня за счастьем несколько приостановилась с тех пор, как у Фредрики появились дети. С ними она росла как личность и жизнь ее стала упорядоченнее и стабильнее.

Фредрика провела пальцем по фотографии сына. Он похож на отца. Дай Бог Спенсеру долгих лет жизни, чтобы мальчик не остался сиротой, не успев повзрослеть!

При мысли о преклонном возрасте Спенсера Фредрика снова помрачнела. Чтобы отвлечься, она включила компьютер. За какой‑нибудь час материалы о предстоящих взрывах заполонили весь Интернет.

В одной из статей мелькнуло имя Алекса Рехта.

«Как же оценивает криминальная полиция реальность угрозы терактов? Алекс Рехт воздержался от комментариев по данному вопросу, но заверил, что работа ведется в тесном сотрудничестве с СЭПО и Стокгольмской полицией и необходимые меры уже приняты».

Алекс Рехт был лучшим шефом из тех, кого Фредрика когда‑либо знала. Остальные начальники и рядом с ним не стояли. Неожиданно для себя она почувствовала, что тоскует по бывшему коллеге, и взяла телефон. Алекс ответил после третьего сигнала.

– Извини, но сейчас я страшно занят.

– Понимаю, я всего лишь хотела…

Собственно, чего она хотела? О чем она думала, когда набирала его номер? Ни о чем.

– Ты хочешь спросить меня о терактах?

– Да.

Ее голос дрожал, а Рехт говорил, как всегда, уверенно:

– Не знаю, что и сказать тебе… Слишком много непонятного. Черт возьми, бомбы по всему городу!

В трубке раздался треск, как будто Алекс стоял на улице и вдруг подул ветер. Фредрика выглянула в окно. Дождь, как обычно в это время года. Разговор с бывшим начальником почему‑то успокоил Фредрику. Если за дело берется Алекс, все закончится хорошо.

– А парламент?

– Точно неизвестно, но есть основания полагать, что кто‑то просто решил отвлечь наше внимание от риксдага на время дебатов.

– О боже!

– И если эта догадка верна, мы столкнулись с очень опасным сценарием.

Фредрика пробежала глазами текст на мониторе.

– Террористы льют воду на мельницу ксенофобов. Особенно сейчас, когда дебаты сорваны.

– Они не сорваны, речь идет всего лишь об их переносе, – поправил Алекс. – Спикер был в ярости, когда разговаривал с СЭПО. «Дискуссия состоится завтра при любом раскладе! Ее отмена еще больше осложнит наше положение!» – кричал он.

Спикер отличался горячим темпераментом и здоровым чувством юмора. Фредрика не знала никого, кто бы не любил его, независимо от партийной принадлежности.

– Мне пора, заканчиваем, – предупредил Алекс.

– Ты звони, не стесняйся, если будут новости… или просто так.

Алекс вздохнул:

– А может, ты скучаешь по полиции?

Скучает ли она?

– Нет‑нет, я очень довольна новой работой. Куча бумаг и отчетов… ты же помнишь, это как раз то, что мне нравится.

– Я‑то думал, ты такая же, как мы, полицейские. Все время стремишься туда, где жарко.

Она не отвечала.

– Береги себя, скоро созвонимся.