Уильямс достал бумажник, раскрыл его и обнаружил значок агента секретной службы.

– Какого черта ты здесь делаешь с винтовкой? – буркнул Римо, убрав ногу и бросив на грудь парня бумажник.

– Я контрснайпер, черт возьми! Должен бы знать.

– Я новичок.

Уильямс поднял агента на ноги.

– Директор решил, что есть смысл поместить сюда человека на тот случай, если опять возникнут осложнения. Отсюда я могу снять любого, кто вторгнется на территорию Белого дома.

– Разумно, – буркнул Римо. – Контрснайпер, значит?

– Да. А ты кто?

– Меня, пожалуй, можно назвать контрассасином.

– Никогда не слышал о такой должности.

Уильямс хмыкнул.

– Ее только что ввели. Я первый. Извини за винтовку.

Контрснайпер поглядел на свое оружие и выпалил:

– Что ты с ней сделал?

– Ликвидировал, – ответил Римо.

Подняв взгляд, агент обнаружил, что на крыше кроме него больше никого нет.

Через три минуты Римо уже насвистывал «Украсьте залы» возле Белого дома. Он снова чувствовал себя хорошо. И надеялся, что такое самочувствие сохранится надолго.

Глава 25

У себя в кабинете вашингтонского отдела новостей АТК Пепси внимательно просматривала материалы о Президенте, которые телекомпания отсняла за прошедшие сутки.

Материала оказалось много. Буквально каждый шаг президентского пути от Белого дома до библиотеки имени Кеннеди в Бостоне был заснят во всех его занудных деталях. И это только на пленках АТК!

Причина была проста. После далласской истории сотрудники телекомпаний преисполнились решимости заснять очередное убийство Президента. Поэтому куда бы глава государства теперь ни отправился, пресса снимала его и в дороге, и на отдыхе. Именовалось это «бдением у тела».

На сей раз у Пепси оказались пленки буквально с целиком отснятой поездкой вплоть до паники рядом с библиотекой имени Кеннеди, после чего пресса превратилась в дрожащий хвост отчаянно несущейся кометы, и на пленках мелькали только бледные лица репортеров, переговаривающихся с далекими ведущими.

Журналистка просматривала пленки до полудня, но не обнаружила ничего значительного.

– Тогда зачем они Режиссеру? – задумчиво пробормотала она.

Щеголь Фезерстоун просунул голову в дверь и прошептал:

– Там какой то Смит, хочет просмотреть ваши пленки.

– Смит, говорите?

– Да.

– Он сказал, кем является?

– Показал значок агента секретной службы.

Пепси нахмурилась.

– Видимо, не тот.

– Спросим. Он сейчас подойдет.

Пепси схватила со стола портативный магнитофон, нажала кнопку «запись», сунула в ящик стола и оставила его открытым.

В кабинет вошел седой человек с худощавым лицом.

– Пепси Доббинс?

– Конечно, – ответила она, удивляясь, почему этот тип не узнает ее известного всем лица.

– Смит. Из секретной службы.

– Я никогда не раскрываю своих источников, так что не тратьте зря время, – огрызнулась девушка. – Мои уста запечатаны.

– Я пришел посмотреть отснятые вчера пленки, имеющие отношение к Президенту, – с нажимом сказал Смит. – У меня есть решение вашего завотделом.

– А а, – несколько разочарованно протянула Пепси.

– Мне бы хотелось остаться одному.

– Тогда вам придется подождать, пока я не закончу.

– Это вопрос национальной безопасности. Я настаиваю на своей просьбе.

– Устраивайтесь, – буркнула журналистка, задвинув до середины ящик стола и выходя их комнаты.