– Все дамы, кажись, при кавалерах, где я теперь возьму партнершу? К тому ж не уверен, что хорошо запомнил фигуры, хоть и упражнялся с Харичамброй до упаду.

Ударил оркестр, и пары выстроились для церемониального марша. Танец открывали царь с царевной‑змеей; царь держал руку таким образом, чтобы кончики пальцев едва касались руки царевны. Единственный телесный контакт, который допускался в мальванских танцах, это соприкосновение кончиками пальцев. Джориан в компании двух‑трех нетанцующих мальванцев остался у столика с соками.

– Я тебя представлю владетельному господину Гиреяксе, – сказал Карадур. – Он привел обеих жен, так что, я уверен, позволит тебе потанцевать с одной из...

– Нет, нет, не стоит, – поспешно ответил Джориан, на которого напал неожиданный приступ робости. – Я лучше посмотрю.

Церемониальный марш закончился.

– Займите позицию для нриги! – выкрикнул евнух.

Танцоры‑мужчины выстроились у одной стены бального зала, женщины – у другой. Заиграла музыка; евнух объявлял фигуры. Танцоры сделали по три шага вперед. Мужчины раскланялись с дамами. Затем два шага назад – поклон. Три шага вперед – поклон. Сошлись вчетвером – общий поклон...

Так продолжалось примерно с полчаса: по команде евнуха танцоры неспешно и величаво сходились, расходились, отвешивали поклоны. Вспоминая зажигательные новарские пляски, Джориан нашел, что представление несколько скучновато.

Лишь только умолкла музыка и танец завершился целым каскадом поклонов, через открытое окно, выходящее на балкон, в зал ввалилась какая‑то невообразимая личность. Это был худой, темнокожий, совершенно голый человек; его тощее тело покрывала корка засохшей грязи. За спиной человека развевалась спутанная грива, на грудь свисала грязная борода, а закатившиеся белые глаза дико вращались. Человек разразился гневной речью на диалекте, которого Джориан почти не понимал.

К удивлению Джориана, никто и не подумал вывести непрошенного гостя или заставить его замолчать. Казалось, все, и даже сам царь, почтительно внимали его выкрикам. Голый человек бушевал, брызгал слюной и потрясал кулаками. Он клеймил присутствующих как мерзких грешников, забывших заветы отцов. Он обличал языческую приверженность к танцам. Он предавал анафеме слоновью водокачку и требовал сломать ее. Он приказывал запереть всех женщин, а не только царевых жен, как было принято во времена оные до зловредных нововведений царя Зивроки, будь проклята его память. Он призывал гнев истинных богов на головы собравшихся здесь похотливых блудодеев. Затем он вылез через окно на балкон и растворился в ночи.

Джориан обернулся к вынырнувшему откуда‑то Харичамбре.

– Мастер Харичамбра, – спросил он, – скажите мне, ради всего святого, почему царь терпит такое оскорбление своего сана?

– О, это же святой. Может делать все, что ему вздумается. Но поспешим, мой господин. Царевна Яргэли изъявила желание познакомиться с вами.

Джориан переглянулся с Карадуром и едва заметно, но многозначительно кивнул. Сверхчувственное сверхъестественное существо в обществе царя стояло у столика с фруктовыми напитками.

– Ваше Величество! – низко поклонившись, произнес Джориан. – Ваше лучезарное Высочество! Я просто счастлив.

– Я тоже с‑счас‑с‑тлива, – отозвалась Яргэли; по‑мальвански она говорила с легким присвистом – века, проведенные в Тримандиламе, не оказали на акцент сколь‑либо заметного действия. – Вы новарец, так?

Тут, словно из воздуха, появился Карадур и, вполголоса заговорив с царем, вовлек его в обсуждение статуса имперского института магии; Джориан тем временем отвечал царевне:

– Да, Ваше Высочество. Ежели быть совсем точным, подданный кортольского короля.