Я поднялась, чтобы уйти, но Гвеннан схватила меня за руку:

— Послушай, Хэрриет. Труппа уезжает за неделю до моей свадьбы. Тогда всему этому придет конец.

— Мне это не нравится.

— Ну, разумеется, мадам Чистюля.

— Я только надеюсь…

— Лгунья. Ты надеешься только на то, что Бевил влюбится в тебя и на тебе женится.

Я повернулась к дверям, однако Гвеннан не позволила мне уйти.

— Мы видим друг друга насквозь, Хэрриет. И есть еще одна вещь, которую мы знаем. Всегда, в любой беде, мы будем держаться вместе.

И это была правда.

На следующий день мы с Гвеннан отправились в лодке на остров. Дом немного подремонтировали, и я подумала, что это — то, что мой отец успел сделать перед смертью, однако старая мебель из Менфреи все еще оставалась на местах.

— Это тебе ничего не напоминает? — осведомилась Гвеннан.

Она могла и не спрашивать. Много лет я не могла видеть этот остров без того, чтобы в памяти моей не выплывала ночь, проведенная здесь, и тот страх, который я испытала, когда услышала внизу голос Бевила. Я тогда была слишком невинна, чтобы понять, зачем Бевил привез сюда ту девушку; но ныне конечно же я знала, что это была очередная из бесконечной череды интрижек, наполнявших его жизнь.

Я почувствовала какую-то непонятную тоску при мысли о Хэрри, который любил Гвеннан; и о Гвеннан, которая накануне свадьбы позволила себе увлечься Бенедиктом Беллэйрсом. Я подумала и о Бевиле, который, подобно своему отцу и большинству Менфреев, похоже, полагал, что порхать от дамы к даме подобно шмелю, чье назначение — опылять цветы, — нечто совершенно естественное.

Лодка обогнула остров, и мы вышли на берег.

— Забавно, — заявила Гвеннан, — теперь он — твой. Этот маленький кусочек земли навеки потерян для Менфреев. Это похоже на то, как море постепенно вторгается на сушу. Хотя здесь скорее суша, восставшая из океана. Она послужит нам упреком всякий раз, как мы будем смотреть на море. Какие-нибудь будущие Менфреи станут качать головами и говорить: «Сэр Энделион потерял остров. Черный час для Менфреи». Если, конечно, он не вернется к семье через брачный союз.

— Может быть, — предположила я, — брак дочери с богатым человеком позволит выкупить остров обратно?

— Не так легко вырвать землю Менфреев у тех, кто ее приобрел. Деньги — это еще не все.

— Давай посмотрим дом.

Я отперла дверь.

— Очень показательно, — сказала Гвеннан. — В наши дни дверей никогда не запирали. Какая-то в державе датской гниль.

— Ну, на самом деле гнили здесь меньше, чем когда дом принадлежал вам.

— Он выглядит почти пристойно. Интересно, как к этому относятся привидения.

— А что, их тут много?

— Думаю, да. Но может быть, перед чужаками они появляться не станут. Корнуолльские призраки очень щепетильны.

Гвениан держалась как-то слишком уж легкомысленно. Я даже подумала: не пытается ли она скрыть страх?

Мы принялись бродить по дому среди пропыленной мебели. Я покинула Гвеннан и в одиночестве поднялась в спальню, где меня нашел Бевил. Я почти воочию видела его: как он поднимает пыльную занавеску и встречает мой взгляд. Бевил, в котором я так сильно нуждалась… сейчас!

— Я никогда не захочу здесь жить, — сказала я. — Лучшее, что тут есть, — это вид из окна.

— Море — до самого горизонта.

— Нет, я имею в виду — в другую сторону. То окно, которое смотрит на Менфрею.

Гвеннан понимающе улыбнулась мне:

— Я знаю, ты любишь наш старый замок так же, как и мы.