Шиллер взял конверт и стал неуверенно вертеть его в руках. Затем взглянул на мою тетю.

— Что это?

— Судебный ордер. — Дэнис уже не улыбался. — Он предписывает вам немедленно проводить нас к Анне Саксон, пациентке вашего особого отделения для женщин. Вы содержите ее в палате номер семь.

Я наблюдала, как краска покидает лицо Шиллера. Он вновь взглянул на мою тетю, потом достал из конверта документ и развернул его.

— Проводить вас к Анне Саксон? Предположим, я не сделаю этого? По причине, связанной с состоянием пациентки. Она совершенно невменяема. Анна Саксон — шизофреничка. Буйная.

— В таком случае вам будет вручен ордер на ваш арест. — Дэнис угрожающе посмотрел на доктора. — Кстати, как вы сказали? Анна Саксон является или была шизофреничкой?

Шиллер взглянул на экономку:

— Проводите его.

Та кивнула и поспешно вышла.

— Каким образом ваше расследование связано с нами? — сердито спросила Лиззи.

— Я хочу, чтобы вы тоже увидели пациентку доктора Шиллера.

— Нет!

— Думаю, вы должны ее увидеть, — сурово настаивал Дэнис. — Мы все должны. Вы не согласны? — обратился он к вошедшему Джону Кэрзону.

— Почему же, я согласен, — ответил тот. — Не проводите ли нас, доктор, к мисс Саксон? Советую вам сделать это, поскольку, как я уверен, ни один из нас не будет рад вмешательству полиции на данном этапе.

— Я не возражаю, чтобы вы увидели пациентку, — проворчал Шиллер. — Но вы должны понять, что она не в себе и что ее состояние является хроническим. Это не только мое мнение. Если вы ее отсюда заберете, то только в другую психиатрическую лечебницу.

— В данный момент, доктор, нас интересует только личность самой пациентки, а не ее диагноз или трактовка ее состояния.

Шиллер пожал плечами:

— Хорошо. Идемте.

И он повел нас по крытому переходу к двери, которую открыл огромный санитар в белой униформе. Он с любопытством посмотрел на нас, но ничего не сказал.

Мы вошли в длинный, узкий коридор, по обеим сторонам которого находились закрытые двери, каждая с двумя блокирующими засовами и зарешеченным оконцем. В центре коридора сидела медицинская сестра. Она встала, когда мы появились.

— Анна Саксон из седьмой палаты бодрствует? — спросил ее Шиллер.

— Да, доктор. Она лежала на полу, но мы ее подняли.

Шиллер бросил взгляд на Джона Кэрзона, тот кивнул и сказал:

— Если не возражаете, я хотел бы первым взглянуть на нее. Затем я позову каждого из вас по очереди, и вы скажете мне, знакома ли вам эта женщина.

Я с тревогой огляделась. Помещение было ярко освещено, и в одной из комнат через окошко я заметила лицо женщины, пристально смотревшей на меня из полумрака своей палаты. Кто-то ровно и громко храпел. Эти засовы и решетки что-то напомнили мне...

— Мадам Ларре! — позвал Джон Кэрзон, стоя у одной из палат в дальнем конце коридора.

Экономка с неохотой направилась в его сторону. Когда она приблизилась, Джон спросил:

— Вы знаете эту женщину? Вы когда-нибудь видели ее прежде?

— Нет, месье.

Мадам Ларре вернулась к нам. Я заметила, как она побледнела, и ее губы сжались в тонкую линию. Следующей была Алиса Кавендиш. Она глубоко вздохнула и покачала головой.

— Нет! — истерично всхлипнула она. — Нет, я никогда прежде ее не видела!

— Мадемуазель Феррари!

Лиззи взглянула на меня и пошла к палате. Я видела, как она заглянула в окошко и вдруг отскочила назад, когда сжатая в кулак рука протянулась к ней через прутья решетки.