— Да, но я…

— Ты хочешь или нет?

— Да… но…

Мария поднялась со стола, повернулась, чтобы идти, но вдруг пошатнулась и стала заваливаться на Лосева. Он замычал что-то невразумительное, неуклюже обхватил ее руками за талию, помог ей подняться.

— Спасибо, — буркнула Мария, выпрямилась и, опираясь на трость, захромала прочь.

Челюсть Лосева медленно отвисла.

— Куда вы? — громко окликнул он.

— Мне пора, — обронила через плечо Мария.

— А как же наше свидание?

— Ты слишком долго думал.

Мария отходила все дальше от стойки, оставив Лосева в недоумении. В кармане у нее похрустывал конверт, который она вынула из журнала, запустив пальцы в приоткрытый ящик стола Лосева.

Зайдя за угол, Мария достала конверт и приоткрыла. И увидела глянцевые краешки фотографий. Ухватившись худыми пальцами за краешек верхнего снимка, слегка вытащила его из конверта. Губы Марии сомкнулись и слегка побелели, а лицо, и без того худое, осунулось еще больше.

Глядя на снимок, Варламова облизнула пересохшие губы кончиком языка, затем быстро вложила фотографию обратно в конверт, а конверт сунула в карман.

Опираясь на трость, Мария достала из кармана платок и вытерла вспотевший лоб. Подумала, злясь на саму себя: «Любопытство может завести человека гораздо дальше, чем он рассчитывал. И может закончиться для него очень и очень плохо».

* * *

Мария шагала через холл центрального корпуса ГЗ. Мраморные колонны, под ногами — мраморная мозаика. Мраморные ступени, уходящие на второй этаж, а там, наверху, виднеется бронзовый памятник одному из отцов российской науки.

Вокруг — толпы студентов. Кто-то бежит по делам, кто-то разглядывает афиши, кто-то изучает книги на книжном развале, кто-то покупает диски известных рок-поп-рэп и еще черт-те каких групп.

Вдруг у Марии закружилась голова. Она шмыгнула носом, поднесла к нему пальцы, затем взглянула на них и увидела кровь. У нее пошла носом кровь! Признак приближающегося видения. Неужели прямо сейчас — здесь, среди белого дня, в самой гуще народа? Не может быть! Ведь никогда не происходило так.

Мария достала из сумочки платок и приложила его к носу. И вдруг ощутила легкую вибрацию, словно сквозь нее проходили какие-то теплые невидимые потоки. Она заспешила прочь из холла, быстро пересекла коридор, но вдруг остановилась и с ужасом посмотрела вокруг.

Это началось!

Люди вдруг исчезли. В холле еще некоторое время стоял гул голосов, и при отсутствии источника звука — людей — звучал он страшно и нелепо. Затем наступила полная тишина.

И тут же все, что видела Мария, начало меняться. Солнечный свет потускнел, штукатурка на стенах холла стала скукоживаться и обсыпаться. Мрамор под ногами потемнел и покрылся трещинами. Деревянные прилавки киосков и книжных развалов также потрескались и перекосились. А в следующую секунду на высокие окна снаружи наползла вьющаяся поросль, стены с обнаженной кое-где кирпичной кладкой подернулись зеленоватой плесенью.

В холле воцарился полумрак. Где-то звякнуло стекло, и по ногам потянуло сквозняком. Затем щеки Марии коснулось дуновение ветра, словно недалеко распахнули окно. По углам, подобно порванным рыболовным сетям, заколыхались ошметки паутины.

Мария осторожно пошла вперед. Шаги ее в затхлой пустоте покореженного и заплесневевшего холла звучали гулко и безотрадно. Где-то далеко послышался странный звук, похожий на легкий скрип. Будто кто-то катил перед собой тележку. Мария остановилась.

— Кто здесь? — осторожно спросила она.

Голос ее эхом отдавался от стен коридора. В здании стояла тишина, но в ней Марии почудилось ожидание.