– Кажется, мешало, – сказал Дор. – Случалось то одно, то другое.

– Значит, ты весьма значительная фигура. Иначе проклятие не стало бы тебе препятствовать. Наоборот, если бы ты был здесь лицом посторонним, проклятие поощряло бы все твои усилия. Поддерживая не имеющие никакого значения поступки, оно направило бы всех вас по ложному следу. По пути, не приближающему к победе, а уводящему от нее. Но вы оставались бы в сладостном неведении. И если бы король, забыв о собственных возможностях, доверился тебе...

– Но как я могу изменить... – Тут Дор тревожно глянул на Ведну. Он не мог припомнить, знает она о нем или нет. Но какое это имеет значение, раз Милли невинна... – Мое собственное прошлое? – закончил он вопрос.

– Не знаю, – ответил Мэрфи. – Я счел это обстоятельство парадоксальным и отбросил как не имеющее значения. Но в волшебстве есть непостижимые стороны. Они непознаваемы. Вполне возможно, я совершил какую‑то ужасную ошибку, и поэтому удача покинула меня. В твои дни о Провале тоже никто не помнит?

– Никто.

Повисло минутное молчание – все захрустели вафлями. Они росли на великолепной вафельнице неподалеку от замка. Потом вернулись к разговору. Мэрфи сказал:

– Вполне возможно, какие‑то исторические моменты могут повторяться. И раз это уже когда‑то было, результат известен. Если королю на роду написано одержать победу, не имеет значения, как он этого добивается и кто выступает в роли помощников. Твое участие весьма ценно, но ничего не меняет. Ты просто заполняешь место, освобожденное кем‑то, кто был на этом месте, когда тебя здесь не было.

– Наверное, так, – согласился Дор. Он глянул на присутствующих. Они все, похоже, интересовались спором. Все, кроме Ведны. Подколдунья думала о чем‑то своем. Дора это почему‑то встревожило, – Вскоре мы все узнаем, – продолжал Мэрфи. – Я уже не в силах бороться. Если сегодня мне не повезет, я останусь безоружным. Но пока проклятие еще действует. В какой форме оно действует, я не знаю, но действия его сокрушительны. Итог, правда, остается под сомнением.

Вернулся король. Он принес зеркало.

– Так, дайте‑ка припомнить, как же надо говорить? – бормотал король. – Вопрошающий должен говорить в рифму, иначе стекло, изобретенное когда‑то одним волшебником, ничего не почувствует... Стихи... Надо подумать... А, вот: Зеркало, требую отвечать: Можно ли нам Дору... доверять?

– Несколько сбивчиво получилось, – тихо заметил Мэрфи.

В зеркале показались голова и передние ноги какого‑то кентавра. Неизвестный блистал красотой.

– Голова и передние ноги означают положительный ответ, – сказал Ругн. – Задние ноги и хвост – отрицательный.

– Но есть кентавры, у которых и хвост, и задние ноги красотой не уступают голове и передним ногам, – заметил Дор.

– Спросили бы просто: на чьей стороне будет выигрыш? – криво усмехнулся Мэрфи.

– Не уверен, что нам стоит об этом спрашивать, – возразил король. – Если мы получим ответ и ответ этот будет влиять на ход событий, то сложностей только прибавится. К тому же в предшествующих событиях мы столкнулись с мощным волшебством. Возможно, зеркалу просто не по силам дать вразумительный ответ на такой прямой вопрос.

– Тогда давайте искать сами, – предложил Мэрфи. – Мы долго боролись и завершим нашу борьбу достойно.

– Согласен, – сказал король.