Приветственно сняв с головы легкую парусиновую шляпу, он обратился в первую очередь к Джеральду:

— Здравствуйте, сэр! Моей старухи нет дома, будет огорчена, что не увидела вас.

— Я еще наведаюсь сюда. А сейчас мы хотели бы устроить у вас капитана Дастингса в качестве постояльца.

— Точнее, двух постояльцев, — добавил я. — Через неделю приедет мой друг.

— У вас ведь много места Роббинс? — сказал Мэтью. — А об условиях, я думаю, вы легко договоритесь и без нас.

— Какие проблемы, мистер Уиттон, наверху две отличные свободные комнаты. Мебель простая, но удобная. Я ведь держу все это, вы знаете, для дочери и внуков. А они не приезжают сюда из своей Канады. Позвольте ваши вещи, мистер Дастингс. Моя старуха отлично готовит, у нас тут все свое-недорогое. Я думаю, вы будете довольны.

Уиттон и Холборн, исчерпав свою миссию, вежливо попрощались и, напомнив, что ждут меня завтра, покатили к себе.

Комнаты, действительно, оказались очень хорошими. Просторными, с удобными кроватями и небольшими, пригодными и для работы и для простого сидения столиками. В каждой — небольшой шкаф, вполне вместительный для привезенного мной гардероба.

«Пэро несомненно будет доволен», — подумал я.

И укрепился в этой мысли, когда появившаяся вскоре миссис Роббинс стала долго и с удовольствием рассуждать об обедах и ужинах, которые, слава богу, у них в деревне есть из чего готовить. Меня даже несколько насторожили ее гастрономические проекты. Ни мне, ни, в особенности, Пэро лишний вес не был нужен. Вскоре, впрочем, инициатива перешла к мистеру Роббинсу с его рыбной ловлей.

— Я, знаете, люблю выходить в море почаще, — слегка пощипывая свою жесткую полуседую бородку, сообщил он. — Сейчас рыба только начинает двигаться к нашим берегам. Сельдь. А главное будет потом — пойдут анчоусы. В хорошие дни я вылавливаю их на продажу столько, что молодому парню надо две недели трудиться за такие деньги в городе. Надо, конечно, знать места и еще очень многое. Сейчас я выхожу в море просто посмотреть, попробовать сети. Да все равно попадается что-нибудь для себя, и хозяин местного паба с удовольствием берет добычу у таких рыбаков как я. Коптят, жарят. Приятная закуска к хорошему пиву.

— А завтра вы собираетесь в море?

— Да, но не очень рано. Часов после восьми. Сельдь, которая сейчас собирается у нашего берега, идет поверху. Ей нравится солнце. Она сейчас игрива, собирается в крупные косяки. Только, — он сметливо взглянул на меня, — если пойдете со мной, я дам вам брезентовый бушлат и такие же штаны. А то вы, хе-хе, так пропахнете, что сможете испортить своим визитом весь замок.

Та часть берега, куда мы на следующее утро вышли со стариком Роббинсом, была в незначительном отдалении от замка, ярдах что-нибудь в двухстах. Здесь, вытянутые на прибрежную гальку, лежали с десятка два рыбацких лодок и баркасов.

Пока Роббинс готовил один из них, я огляделся вокруг. В стороне от нас килем вверх, подальше от береговой кромки, покоилась большая старая лодка, видимо, уже отслужившая положенный ей трудовой срок, однако мое внимание привлекла совсем свежая надпись на корпусе: «Спаситель». Необычное название.

Старый рыбак заметил мое удивление, но сначала кивнул, предлагая грузиться и отплывать от берега. Мы легко столкнули баркас по мелкой гальке в воду и перекинулись внутрь — Роббинс на весла, а я на заднее кормовое сиденье.

Мой хозяин сделал несколько гребков, потом, взглянув на старую лодку на берегу, заговорил:

— Это я регулярно подновляю надпись. Редкое название, да? Но вполне заслуженное. В конце октября будет уже двадцать два года, как сэр Джон Холборн подарил эту лодку моему старшему брату, ныне уже покойному.