— Я… польщена, ваша светлость. Тем не менее, вы должны понять, что я не могу выйти замуж за человека, которого я не люблю.

Еще произнося эти слова, Леона с отчаянием подумала, что никогда уже не полюбит больше, а значит, никогда не сможет выйти замуж.

— Все это ваши романтические мечты, — заметил герцог. Он поднялся и теперь снова стоял у огня. — Вы достаточно умны, для того чтобы понять, что брак в аристократических семьях — это всегда сделка. Всякие болезненные и сентиментальные чувства двух особ, которые слишком молоды, чтобы разбираться в чем-либо и иметь собственное мнение, тут ни при чем. Речь идет о слиянии капитала и собственности двух родовитых семей, в чьих венах течет одна кровь.

— Но у меня… нет собственности, ваша светлость. По правде говоря, у меня нет даже гроша за душой! И я думаю, кровь, которая течет во мне, не может быть равной вашей!

— Ваш отец был английским джентльменом, и среди предков его не было таких людей, которых следовало бы стыдиться, — резко возразил герцог. — Мать ваша из рода Макдональдов, а ваш прадед был вождем клана, о котором еще и по сей день барды слагают песни.

Все это действительно было так, но Леону удивляло, что герцог так хорошо осведомлен о ее родословной.

— А потому я горжусь, — продолжал тот, — что вы будете носить имя Макарднов, а когда я умру, вы станете герцогиней Арднесс!

Было в его тоне нечто настолько уверенное, не терпящее возражений, что девушка поспешила сказать:

— Вы должны понять, ваша светлость, что мне нужно некоторое время, чтобы все обдумать. Я должна… подумать над вашим предложением.

— Подумать? — переспросил герцог. — О чем же тут можно думать? Я все устроил, все готово к вашему бракосочетанию. Оно состоится завтра, Леона, в крайнем случае, послезавтра.

— Нет, нет! — вскрикнула она.

Ей показалось, будто громадная волна подхватила ее и уносит в море, а у нее нет сил сопротивляться этой стихийной мощи.

— Я уже сказал вам, что собирался подождать еще немного, — сказал герцог, — но своим сегодняшним поступком бы сами ускорили ход событий, так что я не могу больше откладывать то, что является для меня делом первостепенной важности.

— Но как же я могу выйти замуж так быстро? — удивилась Леона. — Это невозможно! К тому же…

Голос ее замер, она не договорила.

Она чуть не сказала, что сердце ее уже отдано другому, как вдруг вспомнила, что так или иначе ей никогда уже больше не придется увидеть лорда Страткерна, и она не сможет поговорить с ним.

Он обманул ее, и Леона с отчаянием подумала, что он взял ее душу и сердце, не имея возможности дать ничего взамен.

«Я люблю тебя, моя прекрасная возлюбленная! — сказал он. — Я полюбил тебя с первого взгляда, с того момента, когда впервые увидел тебя!»

Но он женат!

Он не имеет права любить никого другого, кроме своей жены. Он говорил о том, что должен заботиться о ней, сделать, чтобы оба они вели себя достойно, не выходя за рамки приличий, в то время как сам он вел себя так, что одно воспоминание об этом, точно кинжалом, пронзало сердце девушки. Да, его поведение было достойно всяческого осуждения! Он оказался мужем другой женщины, и Леона понимала, что любовь к нему — страшный грех, оскорбляющий то внутреннее чувство достоинства и чести, которое было привито ей с детства. Так какая же теперь разница, что будет с ней, кому отдадут ее в жены? Если герцогу угодно женить на ней своего сына, что ж, — может быть, это и к лучшему; по крайней мере, она перестанет тосковать по человеку, который оказался недостоин ее любви.