— Я думала, это правда.

— Я все рассказал бы тебе, если бы только мне хоть на минутку могло прийти в голову, что давно забытое прошлое всплывет, чтобы потревожить и огорчить тебя.

Он остановился и заглянул ей в лицо.

— Ты очень расстроилась?

Глаза девушки умоляюще смотрели на него, как бы прося прощения за невольную слабость:

— Я подумала, что все, во что верила, разбито и уничтожено, — пробормотала она.

— На твоем месте я почувствовал бы то же самое, — заметил лорд Страткерн.

— Я хотела верить, что вы любите меня, — продолжала Леона, — но герцог говорил так уверенно, и тогда я подумала, что, может быть, вы не просили меня стать вашей женой именно потому, что не могли этого сделать.

— С той минуты, как я впервые увидел тебя, — ответил лорд Страткерн, — я понял, что ты создана для меня и что я всегда ждал тебя, ждал, что ты появишься в моей жизни. Я сказал бы тебе об этом в тот же вечер, наш первый вечер в замке, когда мы обедали вместе; уже тогда я хотел сказать тебе все, объяснить, что ты значишь для меня, но я боялся.

— Боялись? — удивленно переспросила Леона.

Он глубоко вздохнул.

Они уже поднялись на гребень, и он остановил свою лошадь около каменной пирамиды, окинув взглядом поросшие вереском склоны холмов, простиравшиеся до самого озера, золотистого в лучах солнца, и замок, возвышавшийся над ним.

— Еще юношей, когда я учился в Оксфорде, — тихим голосом начал свой рассказ лорд Страткерн, — я влюбился; но полюбил я не второсортную актрису, как сказал герцог, а певицу, у которой был прекрасный голос. Она была старше меня, но я верил, что она меня любит. По крайней мере, так она мне говорила, и я привез ее сюда, в замок.

Леона почувствовала острый, болезненный укол ревности, но ничего не сказала, во все глаза глядя на лорда Страткерна и ожидая продолжения рассказа.

— Я сказал моим родителям и всем родственникам и друзьям, что мы обручены, и мне казалось, что Изабель понравился мой дом и люди моего клана.

Он сжал губы, и Леоне почудилось, что в голосе его появились горькие нотки, когда он продолжал.

— Я был тогда очень молод и слишком доверчив. Оказалось, что, несмотря на все свои заверения в любви и на желание выйти за меня замуж, Изабель и дня не могла прожить без веселья и развлечений, которые были у нее в Англии. Она вовсе не собиралась навсегда похоронить себя в мрачном шотландском замке, не имея другого общества, кроме собственного мужа.

Леона сделала какое-то движение, но ничего не сказала. Она не могла найти нужных слов.

— Я отвез ее обратно, в тот мир, к которому она принадлежала, — продолжал лорд Страткерн. — Но я был слишком горд, чтобы признаться кому-нибудь, даже собственному отцу, в том, что помолвка разорвана.

Он посмотрел на Леону и улыбнулся.

— Теперь это кажется таким смешным и глупым, и надо же случиться такому, чтобы моя непомерная гордость причинила тебе боль, любовь моя!

— А почему герцог решил, что вы женаты? — спросила Леона.

— Думаю, что не только он один — многие люди так думали, — сказал лорд Страткерн. — Они считали, что мы с Изабель поженились на юге, в Англии, но она не хотела бросить сцену и переехать сюда, на север. Поскольку я никому не рассказал правды, то я и не пытался никогда опровергнуть никаких слухов — пусть себе думают, что я женат.

Он засмеялся.

— Наверное, я уже тогда предчувствовал, что это только мне на руку — никто не гонялся за мной, стараясь женить, как наверняка случилось бы, знай они, что я холостяк.