На кладбище Аркадий Семенович взял слово и выступил с трогательной речью, многие, не стесняясь своих слез, плакали, в их числе была и я.

Глава 12

Когда я вернулась домой, был уже вечер. Облом еще не объявлялся, а мне не терпелось узнать, какую информацию он принесет из «Гименея».

Я досмотрела по телевизору вечерние новости и стала подумывать: «А не разобрать ли мне диван, чтобы завалиться спать, день, что ни говори, выдался для меня очень тяжелый». Но своего желания осуществить я так и не успела — как раз в этот момент раздался звонок в дверь. Я дождалась условного сигнала и пошла открывать. На пороге блистал лучезарной улыбкой Облом.

— Так поздно? — спросила я, зевая во всю ширину рта.

— Ты как сварливая жена, только скалки или сковородки в руке не хватает, — выговорил мне Облом.

— Не дождешься. А отчего ты весь светишься?

— У меня было виртуальное свидание с французом. Ира, обхохочешься. Мне так было весело.

— Чего не могу сказать о себе. Мне, напротив, было очень грустно…

Облом изменился в лице:

— Плохие новости?

— Я была на Люсиных похоронах.

— Не пугай, я думал что-то новенькое. Извини, совсем забыл.

— Не извиняйся, Люся была моей подругой, а не твоей. Тебе простительно не помнить. Пошли, напою тебя чаем с остатками торта.

— Что значит с остатками? — насторожился Облом и, опередив меня на повороте, поспешил на кухню, проверить, какой кусок оставили ему от пирога.

— Я только сегодня с утра отрезала маленький кусочек, — чистосердечно повинилась я.

— Точно — маленький? — Он поднял тарелку и стал рассматривать кусок торта со всех сторон. Потом открыл кухонный шкаф, взял ложку и вонзил ее в сочную мякоть бисквитного торта.

— Ты что, отрезать не хочешь? — возмутилась я поведением приятеля. Я и сама была не прочь съесть с чаем кусочек.

— А зачем? Это ведь мой торт?

— Облом, если бы я тебя хорошо не знала, подумала бы, что ты говоришь серьезно. Признайся, ты меня разыгрываешь?

— Нет, я говорю серьезно. Все, что касается сладкого, для меня очень серьезно.

— Тогда ты плохо кончишь. Диабет, склероз и последняя стадия ожирения тебе обеспечены. А отсюда — инфаркт, стенокардия, инсульт и многое, многое другое.

Облом поперхнулся и закашлялся. Я со всей силы и с огромной радостью, что могу ему отомстить, ударила его по хребту.

— Ой, — запищал Облом. — Не колоти так! Больно! Пожалела, да? Кусочек торта пожалела? Маленький? Для друга, да? Давай тарелку, отрежу. Сама небось половину слопала?

— Облом, не паясничай. Дай мне кусок торта и рассказывай, как тебя приняли в «Гименее».

— А знаешь, хорошо. Очень хорошо! Лучше, чем ты меня принимаешь. Кофе предложили, конфетами угостили. На семь у меня был запланирован сеанс связи, или, точнее сказать, виртуальной любви с французом. Поскольку я по-французски ни бельмеса не соображаю, пришла очень хорошенькая переводчица, Дашенькой зовут. И началось… Сначала были просто общие вопросы: где, что, когда. Потом вопросы пошли погорячее. Даша краснеет, но переводит. Я держу себя в руках и стараюсь отвечать честно.

— Это как?

— Тебе с подробностями? — лукаво залыбился Облом.