— Я ничего вам не должна, мама, и ты это прекрасно знаешь. Если вам когда-нибудь понадобится моя помощь, я с удовольствием окажу ее. Но пока что у вас на содержание машин уходит больше денег, чем я зарабатываю в год. Боюсь, я ничем не смогу вам помочь.

— Так вот в чем дело! — Эстель облегченно рассмеялась. — Тебе нужны деньги! Конечно же ты имеешь право получить кое-что. Ты ведь член семьи! Завтра же я решу этот вопрос, дорогая.

Мэри скривилась. Эстель как всегда стремится все упростить. Она просто не желает слушать свою дочь.

— Нет, мама, не трудись понапрасну, — попросила она. — Я не возьму ни цента от вас. Мне хватает того, что я зарабатываю. Тебе не удастся купить мое хорошее отношение деньгами.

— Мэри-Энн, он заставляет тебя принимать наркотики? — почти утверждающе воскликнула Эстель.

— Что за глупость! Уильям прекрасный человек, он ни за что не станет ни к чему принуждать меня, тем более к такой гнусности! Прекрати истерику, мне противно все это слушать.

— Так, значит, теперь этот Уильям для тебя важнее матери?! — Эстель попробовала подойти с другой стороны.

— Если бы ты хотела стать для меня настоящей матерью, у меня не было бы никого ближе и важнее, — с болью в голосе сказала Мэри. — Но так получилось, что Уильям всего за один день стал для меня дороже тебя. Я не знаю, кто в этом виноват и виноват ли кто. Так случилось.

— Мне кажется, ты сейчас не в себе! — решительно сказала Эстель. — Я перезвоню позже, когда ты придешь в себя. Эти твои глупые влюбленности не доведут до добра! И я не раз говорила тебе об этом!

— Это не влюбленность. Это любовь, — тихо сказала Мэри. Она улыбнулась, понимая, что наконец-то смогла самой себе сказать правду. Только сейчас Мэри поняла: Уильям прочно занял место в ее сердце. Это его она ждала всю свою жизнь и вот наконец-то дождалась.

Теперь я буду счастлива, и мне все равно, кто и что думает об этом. Мне даже все равно, смогу ли я когда-нибудь наладить отношения с матерью. Теперь у меня есть моя любовь.

— Боже мой, Мэри-Энн, ты сошла с ума! Что я тебе не раз говорила? Ты не должна позволять чувствам брать верх над разумом. Если бы следовала этому принципу, ты не стала бы так разговаривать с матерью!

— Мне кажется, что тебе действительно стоит перезвонить мне через некоторое время. Сейчас я не могу с тобой разговаривать ни о чем. Кстати, если вдруг у тебя появится минутка между приемами, подумай о том, что я тебе сегодня сказала. Знаешь, я всегда мечтала о том, что когда-нибудь ты увидишь во мне не средство, не часть имиджа, а свою дочь. До свидания, мама. Я так хочу верить, что ты прислушаешься к моим словам! — Мэри первой положила трубку, не давая Эстель возможности сказать что-то, что навсегда разлучило бы их.

Ох, мама, неужели ты не понимаешь, что я тебя все же люблю, несмотря на всю боль, что ты причинила мне! — закрыв глаза, подумала Мэри. Она чувствовала, как по щеке катится слеза. Она надеялась, что Эстель прислушается к ее словам и сможет что-то изменить в себе. Мэри закусила губу, стараясь не позволять себе разрыдаться, как это не раз бывало после разговора с Эстель.

Телефонная трубка в ее руке вновь ожила. Мэри вздрогнула и с подозрением посмотрела на аппарат. У нее не было сил вновь вести бесполезный спор с матерью.

Не буду брать трубку! — решила она.

Но телефон продолжал настойчиво звонить.

В душе Мэри шевельнулось подозрение. Эстель просто не стала бы так долго ждать, пока она снимет трубку.

А вдруг на этот раз я не ошиблась? — подумала Мэри и почувствовала, как от волнения сдавило горло.