– Ты прекрасно понял, о чем я говорю, Винсент. Чем ты рискнешь ради этого? Сотней долларов? Тысячей? Потому что риск есть: даже если познакомишься, каковы будут твои шансы на нечто большее? Отказ может очень дорого тебе стоить.

Он самоуверенно усмехнулся:

– Я принимаю вызов. Ставлю две сотни.

– Это слишком просто, деньги у тебя есть. А чем еще ты готов пожертвовать?

Его самоуверенность только возросла.

– Всеми субботами на месяц вперед. Бордуоком и Парк-Плейс. Двумя знакомыми женщинами, которые мне нравятся. Контрактом «Премиса». Как видишь, я оптимист. Роскошные женщины всегда стоят риска.

«Премис» был очень крупным и выгодным контрактом, за который наша фирма боролась с конкурентами, и все мы знали, что исход этой борьбы целиком зависел от Винсента.

Я был впечатлен его готовностью пойти на такие жертвы.

– Сейчас я не об этом. Вот скажи мне, сколько, по-твоему, действительно драгоценных воспоминаний имеется у человека? Я о воспоминаниях, как будто высеченных на камне; о таких, которые определяют саму нашу сущность и делают нас теми, кто мы есть.

Он прикрыл глаза:

– Вроде дня твоей свадьбы или рождения детей?

– Эти само собой, но я имею в виду и нечто не столь яркое. Например, как отец однажды повел тебя на хоккейный матч, и это был один из редких случаев, когда ты ощутил неподдельную отцовскую заботу. Или когда ты со своими детьми посетил Диснейленд, и это был день, от начала и до конца заполненный любовью и счастьем. Воспоминания такого типа. Если ты согласишься отказаться от одного из них, я в обмен сведу тебя с этой женщиной.

Винсент, надо отдать ему должное, не спешил давать согласие. Он задумчиво постучал по столу указательным пальцем, а затем начал рисовать этим пальцем круги. По часовой стрелке. Против часовой стрелки.

– Синица в руках и журавль в небе, да? Ты предлагаешь мне отказаться от драгоценных воспоминаний в обмен на то, что в перспективе может иметь еще бо́льшую ценность?

– Именно так. Но сплутовать тебе не удастся. Это действительно должно быть очень важное воспоминание. Такое, которое ты лелеял бы в свои восемьдесят лет, когда у человека только и остается что память.

– А каким образом те, кто его заберет, узнают, что я не вру и это воспоминание в самом деле очень мне дорого?

Я выпил глоток вина. Отменное вино. Вина всегда были отменными при застольях с Винсентом.

– Они это узнают, не сомневайся.

Он скрестил руки на груди и посмотрел на меня серьезно. Похоже, он понял, что дело нешуточное. Но затем по залу разнесся громкий густой смех, и это сбило его с мысли. Мы оба повернули голову и обнаружили, что источником смеха была та самая женщина. Она откинула назад голову и запустила пальцы в свои волосы. Ее длинные руки были полностью обнажены. Очень красивые руки. Трудно устоять перед таким искушением.

Его взгляд медленно переместился с женщины на меня.

– Это случилось вскоре после моей женитьбы. Тем летом мы с Китти отдыхали в Бретани. В хорошую погоду обычно брали корзину с продуктами и устраивали пикник на морском берегу. Помню, однажды мы сидели на пляже и ели жареную курицу. Вокруг не было ни души. В окрестностях Вьё-Бура полно таких маленьких уединенных пляжей. Вдруг Китти поднялась на ноги и скинула с себя всю одежду. Она была такой красивой! Я тогда еще никак не мог поверить в то, что эта женщина стала моей. И вот так, обнаженная, она взяла куриную ножку и пошла к воде. Она стояла спиной ко мне на самой линии прибоя, ела курицу и глядела в морскую даль. – Он поджал губы. – Незабываемый момент.

– Звучит прекрасно. И ты согласен с этим расстаться?

– То было давным-давно. – Он указал на смеющуюся женщину.