Мы покидаем Нью-Йорк и останавливаемся где-то в районе Ривердейла, перед обшарпанной многоэтажкой, куда меня и заводят. Эти трое без умолку треплются между собой, а мне и сказать-то нечего.

Через несколько лестничных пролетов один из них достает связку ключей и отпирает дверь. Меня пропускают вперед.

Я вхожу и присвистываю от удивления. Мало того что под ногами снуют сразу шесть такс – шесть собак в одной квартире! – так еще и все стены здесь обклеены моими фотками. Десять тысяч моих фото, включая вырезки из журналов! Плюс к тому кукольные Рикки рядком на полочке, с дюжину книг «Бессмертный я» и манекен в полный рост, изображающий меня и одетый так же, как все мы четверо… Ни дать ни взять – кумирня Рикки Прусека.

– Садись.

Я присаживаюсь на дряхлый зеленый диванчик посреди комнаты. Двое садятся по бокам от меня, а третий – на пол передо мной. Собаки кучкуются вокруг него. Все молчат, и это длится очень долго. Мне сказать нечего, это факт. Тишина стоит кладбищенская, если не считать собак, которые пофыркивают и чешутся.

Наконец тот Рикки, который забрал мою шляпу, подает голос:

– Извини, что притащили тебя сюда, но по-другому было никак.

Я отвечаю кивком, стараясь сохранять спокойствие и понемногу собираясь с мыслями.

– Мы твои самые большие поклонники.

Я оглядываю загаженную комнату и мычу:

– Похоже на то.

– Мы уже много лет следим за твоей карьерой.

– Тогда, может, хоть вы мне объясните, почему я так знаменит? В смысле, что я такого натворил, чтобы в оконцовке очутиться здесь?

Они думают, что я прикалываюсь.

– Нет, я серьезно. Скажите, чем я прославился? Я очень хочу это узнать.

Хмырь с пушкой молча качает головой, а долговязый Рикки говорит:

– Я отвалил штуку баксов за твои коньки на прошлогоднем аукционе знаменитостей.

– Ну так тебя надули: я сроду не катался на коньках.

Он резко откидывается назад, как от удара в челюсть.

– А вот хамить не обязательно.

Слово берет Хассан:

– Ты даже не представляешь, насколько ты для нас важен. Мы привезли тебя сюда, потому что…

– …потому что у нас к тебе разговор, – встревает мелкий Рикки. – Тебе придется рассказать нам, как ты это сделал. Всю правду. Конечно, мы читали твою книгу, но мы-то знаем, что подобная писанина сплошь вранье и натяжки. Ты был нужен нам здесь, один, чтобы поговорить начистоту и, так сказать, найти зацепки.

– Что найти? Какие зацепки?

Я уже на пределе и начинаю вставать с диванчика. Но хмырь с пушкой велит мне сесть на место.

– Да я вообще не при этих делах! – кричу я. – Сам хотел бы понять!

Тут они встают все разом, как по команде. Я сижу на диване и смотрю снизу верх на трех фальшивых Рикки, и лица их не обещают приятного продолжения дня.

– Ты расскажешь нам всю правду, иначе тебе не уйти отсюда живым. Усекаешь? Небось думаешь, ты весь из себя такой крутой и знаменитый, а мы пыль под твоими ботинками – но только не сегодня, Рикки. Ты в наших руках и никуда не денешься, пока не…

– Но я всего лишь…

Хассан наклоняется и приставляет дуло к моему лбу.

– Хватит уже брехни, – говорит он ледяным тоном, прямо как мой незабвенный папаша, когда мне в детстве случалось крупно проштрафиться.

Мелкий Рикки снова садится рядом и кладет свою руку поверх моей. От этого прикосновения меня начинает колбасить похлеще, чем от ствола перед лицом.

– Мы и так знаем все, что ты можешь нам сообщить. Но мы хотим услышать это от тебя. Настал твой черед рассказывать правду, Рикки.