— Он… чего? — растерялся отец от незнакомого слова. — Космонавт, что ли? А ты же говорила: нефть…

— Это значит — весь мир принадлежит ему, — дала Алиса вольное толкование слова.

— Этот ушлепок купил весь мир?! — поразился отец. — Как это вышло-то?.. Ничего не понимаю…

Мать украдкой пожаловалась Алисе, что отец стал слишком религиозным.

— Как это — слишком? — удивилась та. — Слишком религии не бывает…

— Да он без конца в мечети! Намаз пять раз в день! — не выдержав, закричала мать. — Советуется только с муллой! Чуть что — и сразу к нему! А я одна!

— Это эгоизм, мама… Так нельзя… — прошептала Алиса и замолчала.

Не ей бы рассуждать об эгоизме… Но сейчас, когда она была так счастлива, хотелось быть великодушной, тем более по отношению к отцу. Пусть себе молится и живет как хочет…

Прибежала Люба и бросилась целовать сестру.

— Лиска, я так давно тебя не видела!

— А теперь не увидишь еще дольше! — мрачно пообещал отец. — Зачем ей мы, когда у нее есть весь мир?! Она теперь уверена, что часы за двести баксов показывают другое время, чем будильник за сто рублей! Или юбка за шесть тысяч сделана не из такой же тряпки, что мать купила себе за триста!

Люба захохотала и махнула рукой.

— Ты звони! И пиши, ладно? Может, и я к тебе как-нибудь соберусь…

Мать горько вздохнула:

— Ей замуж давно пора… Приискала бы ты ей, Лисонька, кого-нибудь из мужниных приятелей…

Отец побагровел от гнева.

— Любе эти хмыри не нужны!

— А кто же ей нужен? — хмыкнула Алиса.

— Ей настоящий человек нужен, живой, простой! — закричал отец.

— А мой, значит, не настоящий?

Назревал очередной скандал.

— Да хватит, успокойтесь вы! — Люба обняла отца. — Никуда я не поеду, что ты! Это я так ляпнула… Мне и тут хорошо… Наша Казань — это песня!

— Правильно… — пробормотал отец, остывая. — У нас тут такая красота… Даже огрызок все восхищался без конца… И тут всегда можно подыскать себе нормальный муж, но ни у кого не получится найти другой родина… Только вот внуков бы мне увидеть…

— Привезу… — буркнула Алиса.

Вечером она пожаловалась сестре:

— Я как будто стала сама себе чужая… Точно но двум дорогам сразу иду…

Люба ее не поняла.

— Это вообще… — простонала она. — Всем бы такую дорогу, как у тебя, Лиска! Песня! Ты что, ошалела?!

Но привезти Тёму в Россию Михаил ей не позволил. Он словно чего-то стал бояться, опасаться, ходил настороженный и напряженный, требовал, чтобы они с Алисой ездили только в разных машинах…

— Да это еще почему? — удивилась Алиса.

Чтобы в случае чего Тёмочка не остался круглым сиротой, — нехотя объяснил Михаил.

Алиса ахнула:

— Миша, ты боишься, что тебя убьют?! Я даже не подозревала…

Муж застенчиво улыбнулся.

Как-то Михаил прочитал в газете о тех, у кого часто болит голова. Он нашел свой собственный портрет. Кто бы мог подумать… Оказывается, мигренщикам свойственны повышенные эмоциональность и уязвимость. Они склонны всегда делать все не просто хорошо, а самым иаилучшим образом. Во всяком случае, неизменно стремятся к этому. Так называемые перфекционисты, они добросовестны и обязательны.