Новая упоительная жизнь началась, закручивая очередной головокружительный виток.

Миша ушел к себе в комнату и с размаху бросился на тахту. Как это вчера все произошло? Как он осмелился пригласить Дашу? Вообще подойти к ней? Серые осенние глаза… И милое, забрызганное веснушками лицо… Рот у нее всегда был как-то особенно полуоткрыт, точно Даша собиралась целоваться со всем миром.

Сквозь обволакивающую волшебную дымку уже привычного опьянения Миша видел Дашу, одну ее крупным планом, как будто выделенную кинокамерой. Остальное его не касалось, ему стало абсолютно все безразлично: голова на время разошлась с мыслями. Потребовалось немедленно, любым способом освободиться от невыносимо тяжелого нервного напряжения, непомерного эмоционального груза, граничащего сегодня с настоящим изнеможением и бесконечной усталостью.

«Не обращай внимания… — велел себе Михаил. — Сиди и не чирикай… Устраивает? Чего там еще требуется твоей суетной душе? Разве что коньяк… И чем больше, тем лучше».

Странные мысли мучили больную голову Каховского. Его грядущее попросту превратили в козырную карту. Так ему казалось. Ее спокойно и дерзко бросили на кон и безупречно разыграли в пользу провинциала абсолютно точно заранее рассчитавшие и вычислившие все ходы замечательные игроки. А начала эту игру бабушка… Кто бы мог подумать… И не важно, что разменной монетой служила Мишина душа и судьба: все без исключения продумано, оговорено и учтено. Да, в игру первой вступила бабушка, любимая его баба Таня… На глазах Михаила чересчур откровенно и безукоризненно тонко разменяли огромные ставки: и никто ни в чем не ошибся, нигде ни на миг не оступился. Ситуация ни разу не вышла из-под контроля. Роли были великолепно отработаны и отрепетированы. Ну конечно: Миша имел дело с профессионалами — сильными, бесстрашными и опытными. Кто бы сомневался…

Или он опять драматизировал события? Понимал все кувырком, по определению Митеньки. Ничего особенного не случилось, все мило и симпатично… Вполне окейно… Устраивает всех. «Дай бог воли, дай бог воли, остальное заживет…»

К концу вечера вдоволь нацеловавшийся, натанцевавшийся и напившийся мартини малыш Денисик мирно заснул, уютно свернувшись изящным кудрявым клубочком на ковре у ног пианистки, все так же меланхолично наигрывающей на рояле и напевающей с отсутствующим видом. Сейчас в ней можно было угадать лишь человека, наслаждающегося жизнью и блаженно принимающего ее щедрые дары. Достаточно посмотреть…

Светлый Митенька, с аппетитом поглощающий несметное количество апельсинов и бананов — он явно тяготел к вегетарианству, — только лениво и бесстрастно хлопал ресницами, исподтишка внимательно наблюдая за Михаилом. Да, Митенька неподражаем. И удивительно легок в ведении. Кто сомневался… Белокурая бестия… You get what you want…

— Хватит пить, сладкие! — вдруг призвал друзей к порядку Илья. — Иначе опять все будут не в состоянии начать свой трудовой понедельник. Особенности национальных уик-эндов, ага?

На его призыв никто привычно не обратил внимания.

Лениво падал нежный, казавшийся теплым первый осенний снег. И опять капризно, знакомо, тоненько заныл противный, надоедливый, по всеми обожаемый малыш Денисик. Проснувшись, он резво выскочил во двор и угодил под снегопад.

— Там стало очень сыро и мокро, у меня намокла головка, и теперь мои локоны обязательно разойдутся! Елы-палы! А знаете, как их трудно и долго завивать? И как дорого! А я хочу кудри! Иначе я стану совсем некрасивый и меня никто не будет любить! И где мне взять денежек на новую головку?

И капризный очаровашка, скорчив уморительную гримаску, кокетливо залюбовался собой в большом резном зеркале. Митенька ласково, снисходительно улыбнулся.