— Вот так страх! — провозгласил он, усмехаясь сквозь свою запачканную бороду. — Вот так страх! Вот так чувства! Ты достигла его, Рена! Ты достигла!

Бакс вскочил на ноги. Казалось, его переполняла радость.

— Сохраните это ощущение, все! Запомните его! — кричал он счастливо. Его голос раздавался эхом в театре.

ГЛАВА 14

Маленькое помещение содрогалось: таков был всплеск эмоций, вызванных жутким представлением Бакса. Дети кричали от недоумения и от ярости, они громко плакали, а некоторые дико, истерически хохотали.

Шум все нарастал и нарастал, одна Рена молчала.

Она перестала кричать в тот самый момент, когда Бакс решил вернуться к жизни. Сейчас она сидела на полу сцены, дрожа от шока — и от ненависти.

Девушка внимательно смотрела на режиссера, такого довольного своим представлением, такого переполненного восторгом, такого упивающегося успехом.

Бакса совершенно не волновало, как он себя вдет по отношению к ним, поняла она. Более того: он готов абсолютно на все! Он сделает все, что угодно, только чтобы добиться от подопечных того, чего хочет.

Затем Рене пришло в голову и другое. Она вдруг поняла, что Бакс все это сделал для себя. Вдохновляя их на игру, создавая из них блестящих актеров, он заботился лишь о себе, о своем успехе. Он пугал не для того, чтобы улучшить выступление, а потому, что ему это доставляло удовольствие.

Он был беспредельно жесток, он мучил и пытал детей, потому что ему это нравилось. Возможно, это развлекало его больше, чем все остальное. Так думала Рена, наблюдая за режиссером, излучавшим радость и удовлетворение, находящимся чуть ли не в экстазе. Дети по-прежнему орали, смеялись, стонали, пытаясь вычеркнуть из памяти эту ужасную, омерзительную сцену.

Бакс тем временем спокойно вытирал платком остатки сценической крови с подбородка и с бороды. Он, казалось, абсолютно не осознавал, как все расстроены и не могут оправиться от шока.

Ничто его не волновало.

— Теперь все вы раскрепощенные и расслабленные! — закричал режиссер, запихивая платок обратно в карман брюк. — Обидно, конечно, что мне потребовалось совершить самоубийство, чтобы добиться от вас всего этого!

Видимо, так он шутил. Но никто не смеялся.

Рена хотела было встать, но ноги были слишком слабы и дрожали. Девушка села обратно на пол.

Вдруг она почувствовала на своем плече чью-то руку. Испуганная, она подняла голову. Это была Джулия. Она накинула подруге на плечи теплую шерстяную кофту.

— Ты в порядке? Я слышала, как ты кричала, — сказала она.

— Наверное, в порядке… Только никак не могу перестать дрожать…

— Ты сняла его с веревки. Ты такая смелая!

— Нет, просто глупая, — не согласилась Рена, и голос ее прозвучал резко.

— Ты же не могла знать. Мы все были парализованы, и только ты нашла в себе силы. Ты можешь гордиться собой.

— Это было просто отвратительно с его стороны, бездушно и эгоистично, — со злостью сказала Рена. Но постепенно она начала чувствовать себя лучше, словно злость придавала ей силы.

— Шшшш. Он тебя слышит. — Джулия приложила палец к губам.

— А мне все равно! На самом деле — наплевать! — крикнула громко Рена.

— Все будет хорошо. — Джулия изо всех сил старалась как-то поддержать подругу. И, как ни странно, Рене это показалось довольно искренним.

— В мире и так достаточно ужасов, — сказала Рена, не зная, с кем разговаривает — с Джулией или сама с собой. — И так хватает трагедий. Хватает крови. Хватает смерти.

— Сейчас мне кажется, вы поняли наконец, каких чувств я добивался от вас в пьесе, — говорил Бакс залу.