– Я вижу просто камни.

– Это потому, что ты молод и никогда ничему не учился. Ты не мог научиться этому у женщин, потому что это искусство мужчин. Как охотник ты должен иметь копье, а копье должно иметь наконечник. Следовательно, ты должен научиться отличать один камень от другого, видеть наконечники для копий, которые скрываются в камнях, учиться вскрывать камень и находить то, что скрыто внутри. Сейчас начинается наш урок. Это ударный камень. Видишь, он гладкий? Чувствуешь его вес? Этим камнем можно ломать другие камни. Его нужно отличать от другого, который называется лезвенный камень.

Керрик повертел гальку в руках, сосредоточенно глядя на нее, отмечая обратно шероховатую поверхность и блестящие грани. Огатир терпеливо сидел, пока он делал это, затем забрал камень.

– Здесь нет скрытых наконечников, – сказал он, – это не тот размер и не та форма. А вот здесь они есть. Видишь их? Чувствуешь? Сейчас я освобожу их.

Огатир осторожно положил лезвенный камень на землю и ударил по нему, острый кусок отскочил в сторону.

– Вот это, лезвие, – сказал он, – острое, но не очень. А теперь подойди и смотри, что я сейчас буду делать.

Он достал из своей сумки кусок оленьего рога, затем положил обломок камня себе на бедро и осторожно нажал на его край кончиком рога. Каждый раз, когда он делал это, в сторону отлетал небольшой кусок. Выбрав самый длинный и острый, он протянул его Амахасту, который терпеливо ждал конца всей этой процедуры. Амахаст подбросил его на ладони, удовлетворенно кивнул. Затем проткнул отверстие в шкуре оленя и разрезал его от шеи до паха.

– Никто в нашей саммад не может делать такие лезвия, как он, – сказал Амахаст. – Учись у него, сын, ибо охотник без лезвия вовсе не охотник.

Керрик нетерпеливо схватил камни и ударил ими друг о друга. Ничего не произошло. Он попробовал еще раз и с тем же успехом. Тогда Огатир взял его руки своими руками и поставил зазубренный осколок. Однако и этого хватило, чтобы он был горд собой и работал с куском оленьего рога, пока у него не заболели пальцы.

Большой Хастила уныло следил за их усилиями, затем выполз из укрытия, понюхал воздух, как это сделал Огатир, и побрел к насыпи. Гроза ушла, порывистый ветер стих, и солнце проглядывало между облаков. Только белые барашки волн бежали кгориэоиту – последние свидетели ярости стихии. По обращенной к стуже стороне насыпи он спустился вниз к травяному болоту, осмотрел темные следы, пересекавшие его путь, затем медленно вернулся в убежище.

– Здесь миого оленей. Вообще в этих местах хорошая охота.

– Лодка уже полна, – сказал Амахаст, отрезая кусок дымящегося мяса. – Еще немного и она утонет.

– Мои кости болят от лежания здесь весь день, – проворчал Хастила, берясь за свое копье. – Следующий урок должен быть проведен на охоте с новым наконечником для копья. Пойдем, Керрик, бери свое копье и следуй за мной. Если мы не можем убить оленя, то можем, по крайней мере, подкрадываться к нему. Я покажу тебе, как двигаться под ветер и подползти близко к самой осторожной дичи.

Керрик взял копье, но прежде чем последовать за охотником, взглянул на отца. Амахаст кивнул, продолжая жевать кусок мяса.

– Хастила может показать тебе многое. Иди за ним и учись.

Керрик счастливо улыбнулся и побежал за Хастилой. Затем замедлил шаг.

– Ты слишком шумишь, – сказал Хастила, – Все звери лесов имеют чуткие уши и услышат тебя задолго до того, как увидят...

Хастила остановился, поднял руку, призывая сохранять тишину. Затем приложил руку к уху и указал на углубление в дюнах впереди. Керрик прислушался, но услышал только далекий грохот прибоя. Потом тот на мгновение ослаб, и мальчик услышал другой звук: слабое похрустывание с обратной стороны дюны.