— Не, мне переговорить надо.

— Ну, говори, — разрешил снисходительно Сандрик.

Санек понимал, что здесь нельзя — увидят, не дай бог! Наташка тут! Гнать будут до станции палками!

— Зайдемте в дом, — попросил он Сандрика и обозлился — чего эта сопля его, отца, на «ты», а он ему «выкает»?! Но вот так получалось.

Сандрик пожал плечами, но не отказался, а молча пошел за Саньком. Они вошли, и Сандрик, ни на что не обращая внимания, присел в кресло.

Санек достал из холодильника бутылку водки — «Столичной», хорошей, колбасу, огурцы — пусть не думает сынок, что отец не знает, как угостить!

Сандрик с изумлением смотрел на эти приготовления — с чего это? Но настроение было такое, что он даже обрадовался, что выпьет сейчас с этим мужиком водочки, покалякает с ним, как обычно выпивающие мужики, и ему станет легче.

— Звать меня Александр, как и тебя, — вдруг осмелел Санек и назвал сынка на «ты», — а по отчеству я Иванович, а ты соответственно Александр Александрович, а вот кличка у тебя Сандрик, так?

— Так, — ответил Сандрик, все больше удивляясь и мужику, и разговору, и как-то внезапно увидел, что мужик не молод, вид у него потертый и бедный, и назвал вдруг мужика на «вы» — они поменялись ролями: — А откуда вы меня знаете?

— Оттуда, — загадочно ответил Санек, ощутив перемену в Сандрике, и перестало Санька трясти от страха.

Он налил две стопки и поднял свою. Сандрик смотрел на него с интересом.

— За первую нашу встречу, сынок, — с нажимом сказал Санек и добавил: — Я ведь тебе отец родный…

— Что? Какой вы мне отец? Сан Ваныч, опомнись! Напился уже? Ну ты даешь! — И Сандрик рассмеялся, хотя смеяться ему не хотелось. Явный шантаж. Кто-то что-то сказал, а этот подслушал, услышал и вот решил денежек потрясти!

Санек обиделся — чтоб он с такой малости захмелел?

— Это не я даю, а твоя мамаша, Наталья батьковна, мне дала в молодых годах, понял? Ты и появился на свет. Да подбросила она тебя Марье-старушке… Ну как?

Сандрик похолодел. Что-то стало приобретать реальные очертания. Откуда он знает маму Марию? Откуда Наташу? А ведь ему, Сандрику, никогда не говорили об отце, мама рассказала ему слезную историю, а отец в ней был какой-то мальчик-студент… А это что?

Это мурло спало с Наташей?! Сандрик почувствовал, как тошнота подкатывает к горлу и ему становится физически плохо.

Он налил водки, выпил и сказал уже своим тоном, холодно и спокойно:

— Допустим, ты — мой отец, ну и что дальше? Давай обнимемся, папа? Так? — и Сандрик усмехнулся своей кривоватой усмешкой, которой боялись многие.

Но Санек закусил удила:

— А хоть и обнимемся! Ты — мне сын! Вон и сестра твоя тут была, да уехала к матери, надоело ей на вас смотреть.

Сандрик вдруг припомнил деревенского вида девчонку с туповатым и вместе с тем каким-то восторженным взглядом.

А Санек продолжал бубнить:

— Меня твоя мать приемная, баушка Маня, сюда послала…

«Как? Мама? Зачем? Чего она хотела?.. — Сандрик почувствовал, что слезы подкатывают к горлу. — Это предательство! А Наташа! Красавица, холодная и недоступная! Валялась когда-то с таким мудаком?!» Сандрик почувствовал, что любовь к ней куда-то уходит, уходит, уходит, остается внезапно возникшая брезгливость, жалость и… пустота.

— Да ты слышишь? У тебя еще родинка за ухом есть, черная, бабочка навроде, покажь! — донеслось сквозь пелену.