Колыванов не спорил, с аппетитом ел крошечные пирожки с морковью и удивлялся, насколько вкусные с такой-то простенькой начинкой. Слушал воркотню старой няньки о безголовом правительстве, о поздней весне, об оскорбительно малых пенсиях — не гуманнее ли стариков просто пристрелить? — и думал о своем.

Он уже неделю не видел маленькой уборщицы. Старательно проезжал мимо офиса на Первомайской, хотя хотелось забежать хоть на пару минут: вдруг она на месте?

Колыванову почему-то казалось нечестным видеться с девчонкой до развода. Была в ней… какая-то чистота, нездешняя, почти неземная, никогда раньше Колыванов не встречался с такими женщинами.

Красавицы, смазливые глупышки, умные хищницы или просто симпатичные девицы, неравнодушные к его кошельку, — кого только не было в его жизни. Всегда Колыванов радовался своему фиктивному браку, никогда всерьез не помышлял о женитьбе.

Этих девушек не хотелось защищать — да они и не нуждались в этом! — с ними не хотелось связывать жизнь. Они просто неплохо проводили время вместе. Колыванов никогда не жадничал, и его любовниц это вполне устраивало. Они жили с ним, отлично зная, что он женат, и практически каждая мечтала его развести.

Сейчас Колыванов чувствовал: узнай смешная девчонка о его браке — разве докажешь, что он фиктивный? — и все закончится, так и не начавшись. Это очкастое недоразумение никогда не станет встречаться с женатым мужчиной!

Колыванов смеялся над собой и своими глупыми идеями — кого в наше время останавливает брак? — но почему-то твердо знал: так будет.

Вот и обходил офис на Первомайской на всякий случай, хотя мучительно хотелось увидеть забавную девчонку, хотя бы просто увидеть…

Глава 14

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Таня буквально кипела — вот это день рождения! Вот так отметила четверть века, свой первый серьезный юбилей!

Сегодняшний день явно не задался. Расстроенная Таня винила во всем бессовестную Лизавету. И маму, ей потакавшую. И отца, удивительно добродушно взиравшего на подкинутую им шестилетнюю девчонку и кривоногого пса с угрюмой горбатой мордой и крошечными настороженными глазками.

С ума сойти — он называл малявку Елизаветой! А мама — Лизонькой, и гордая, упрямая Лизавета молчала, будто так и надо.

Эта сладкая парочка, девчонка и ее собака, отрывалась как могла. С самого утра Лизавета возбужденно носилась по квартире, всюду лезла, ко всем приставала с вопросами и что самое ужасное — пыталась помочь.

Саблезубое недоразумение моталось следом, не забывая лезть Тане под ноги в самые неподходящие моменты.

Она сегодня уже дважды упала, а еще не вечер!

Старшая сестрица вместо того, чтобы посочувствовать, весело пообещала познакомить с мальчишкой-беспризорником, он иногда ночевал в ее подъезде. Мол, Лизавету ты все равно подкинула маменьке — клевета полнейшая! — самое время осчастливить других малышей.

Татьяна негодующе смотрела на сестру, но молчала — чувствовала себя виноватой. Лизавета-то появилась в доме с ее подачи, тут не возразишь. Правда, она и мысли не держала приводить девчонку в родительский дом, но… так получилось.

Таня едва успела прижаться к стене, по коридору летела Лизавета, несла к праздничному столу бумажные салфетки. Кешка трусил в кильватере, пыхтел от усердия, не желая отстать.

Таня проводила злым взглядом бывших подопечных — настоящие предатели! — и вытащила сотовый. Время подходило к двум, почти все гости были на месте, кроме Саулешки.