— Д-да… — не сводя взгляда с направленного на его ногу короткого ствола, выдохнул Руперт.

— Умница, — констатировала женщина и, затянувшись сигаретой, опустила пистолет. — Тогда я жду рассказа, кто тебя надоумил, когда и, главное, зачем? Только не ври: знаешь же, со мной этот фокус не пройдет.

— Никто, — буркнул управляющий, но, заметив, как вновь начала подниматься рука, сжимающая пистолет, затараторил: — Честное слово! Никто не надоумил! Сам, я сам все придумал. Увидел, что у шефа проблемы начались, серьезные. Кто-то людей его похитил, потом ссора с советником, Журика-мастера грохнули… В общем, решил, что пора ноги делать, пока сам под раздачу не попал. Но пустому уходить… Все равно ж, как придавят старика, все имущество в распыл пойдет.

— И? — надавила женщина.

— Решил свой небольшой кусок урвать, — уже куда тише произнес Руперт. — Подлил ему в кофе «Незабудку», думал, подпишет мне старик дарственную на западную лавку, да и забудет о том. Ежели уберут его, я при верном куске хлеба останусь, ну а если отобьется, так я ту бумагу сожгу, вроде как и не было ничего. Кто ж знал, что он в ратушу сорвется!

— Шустрый мальчик… — задумчиво проговорила женщина. — А что еще ты подсунул Герхарду помимо «Незабудки»?

— Ничего, клянусь! — вскинулся было тот, но вновь получил по шее и тут же опустил голову.

— И ведь не лжешь вроде бы, но… — вздохнула та. — По уму, с «Незабудки» он детишкам довериться должен был как самому себе. А вместо этого словно с цепи сорвался. Значит, было что-то еще. Руперт?

— Не было, говорю же! — запальчиво отозвался тот. — Какой мне прок с того? Я же вообще… ну… да как же вам доказать-то?! «Незабудка» это была, я ее сам бодяжил! Больше… да я даже не знаю, что такой эффект могло вызвать!

— Дарственная где? — неожиданно переключилась женщина. Управляющий замер.

— Сжег, — хрипло проговорил он спустя секунду. — Как только старик в ратушу умчался, так и сжег.

— Опять врешь. А я ведь предупреждала… Мальчики, обыщите его, аккуратно только. И будьте осторожны…

— Угум, — буркнул один из охранников, вытаскивая из ножен внушительный свинорез. Раздевать Руперта никто не стал. Это ж надо его отвязать, расковать… зачем? Срезали одежду прямо с сидящего, да и выпотрошили ее на глазах у отошедшей в сторону хозяйки. Чуть дольше по времени, зато без фокусов и неожиданностей.

— О, а вот и она, — промурлыкала женщина, разворачивая поданный ей одним из охранников листок бумаги. Вчиталась… и делано печально покачала головой. — Руперт, какой же ты все-таки врунишка, а? «Западная лавка», дарственную «сжег»… Ай-яй-яй! А тут, оказывается, и бумага на месте, и мастерская с оружейным складом в ней значатся помимо той самой западной лавки. Ну как тебе такому верить?

— Богом клянусь, ну не я это, не я! — Управляющий мелко задрожал, то ли от холода, то ли от накрывшей его с испугу истерики. Женщина смерила его долгим изучающим взглядом и медленно кивнула.

— Что ж, вот сейчас верю, — произнесла она. — Мальчики, отвяжите нашего врунишку.

— Спасибо… спасибо, — забормотал тот, едва путы были развязаны, и опустился на колени перед женщиной, норовя поцеловать отороченный мехом сапожок.