Вот здесь уж я не сумела сдержаться и начала хохотать.

Гадалка зыркнула на меня карими глазами и продолжила:

– Во второй половине жизни, после пятидесяти, станешь обеспеченной женщиной, материальное благополучие придет к тебе от правой руки и не покинет до могилы.

– Наверное, выйду замуж за члена ЦК, – захихикала я.

– Вовсе нет, – терпеливо поправила колдунья, – мужчины не принесут тебе денег, хотя мужа найдешь и станешь счастливой. Вообще‑то я первый раз встречаю такого удивительно везучего человека, впереди тебя ждут бедность, болезнь, отчаяние, но потом, после пятидесяти лет сплошное счастье.

Я очень заинтересовалась прогнозом. Правда, цифра «50» показалась мне ужасной. Мне тогда едва исполнилось двадцать два года. Но ведь приятно, когда тебе обещают полное счастье впереди.

– И чем же я стану заниматься?

Гадалка сделала странное движение рукой и пожала плечами:

– Не понимаю, не спрашивай! Что‑то такое…

На этом гадание закончилось. Журналист, который старательно переводил наш диалог, принялся приставать к ведьме:

– Давай! – забубнил он. – Погадай мне!

Женщина покачала головой. Приятель пытался и так и этак уговорить ее. В конце концов он бросил на столик сто долларов, большую сумму для Сирии. Гадалка усмехнулась, спрятала купюру, потом вымолвила несколько фраз и плюнула в воду. Журналист переменился в лице и молча вышел из домика, я бросилась за ним.

– Что она тебе сказала?

Приятель мрачно ответил:

– Перевожу дословно: «Не хотела твое будущее трогать, сам напросился. Тебе жизни пятьдесят два года».

Я уставилась на него и заморгала. Мой знакомый как раз недавно справлял день рождения – сорок девять лет.

Молчание затянулось, потом из меня полились слова утешения:

– Господи, наплюй, она дура! Нет, слышал, чего она мне наобещала! С ума сошла!

– Действительно, – повеселел журналист, – глупости!

Через три года, я уже жила в Москве, мне позвонил Леня Райзман и сказал:

– Слышала? «С» привезли из Афгана в цинковом гробу! Какая‑то таинственная желудочно‑кишечная инфекция, наши врачи не умеют такую лечить!

Я не удивилась. Тот журналист был очень беспечен. Он абсолютно спокойно пил местную воду, наливал кружку прямо из‑под крана и отмахивался от окружающих, предупреждавших:

– Послушай, ведь это опасно, лучше купи бутылку минералки.

Еще мой приятель мог отправиться на рынок, купить там у уличного торговца «шиш‑кебаб», сделанный грязными руками из непонятного мяса, и тут же слопать его. Думается, он и в Афганистане не изменил своим привычкам, поэтому я понимала, что желудочно‑кишечная инфекция была в его случае неминуемой. Ужасно, конечно, умереть в пятьдесят два года, но этому факту имелось вполне здравое объяснение. И я посчитала все произошедшее простым совпадением.

Потом, в 1986 году, у меня появилась дочь. Звонок прозвенел во второй раз, и снова я прогнала прочь привидевшуюся гадалку. Ну подумайте сами, выбор‑то у нее был всего из двух «наименований» – мальчик или девочка. Снова совпадение.

Едва успев справить сорок пятый день рождения, я услышала очень неприятный диагноз от лечащего врача – рак. Доктор упорно отводил глаза, что‑то бормотал о тяжелой стадии… Звонок прозвенел в третий раз, и я решительно сказала хирургу: – Нет, не надейтесь, я не умру. Мне жить до 104 лет.

Онколог слегка опешил и абсолютно не профессионально спросил: – С чего вы это решили? – Мне нагадали долгую жизнь, – ответила я.