Осторожно опустившись на колени в своей шерстяной юбке, она положила руку Бену на колено.

– Все в порядке, Бенджамин?

Итан выдавил улыбку.

– Все прекрасно, Меган, – сказал он. – Трудный день в школе. Уверен, вы знаете, что это такое. Но нет ничего, что не смогла бы исправить небольшая прогулка в «Сладкоежку».

– Что случилось, Бенджамин?

Бен смотрел вниз, на свои колени, в буквальном смысле слова роняя слезы в свой горячий шоколад.

– Это вроде как личное дело, – сказал Итан.

Его слова заставили Меган вскинуть голову.

Исчезла бойкая, милая хозяйка, которая радушно принимала его и Терезу в своем доме несколько вечеров тому назад.

– Личное? – переспросила она, как будто не понимала смысла этого слова.

Как будто Бен был ее сыном и именно Итан вышел за границы дозволенного.

– В школе Сосен, – сказала Меган, – мы верим в общественный подход к…

– Да, личное. Типа как занимайтесь-своими-гребаными-делами, миссис Фишер, – вот такое личное.

Ее взгляд, в котором было неприкрытое потрясение и отвращение, полностью убедил Итана, что с ней никогда еще так не говорили. Уж определенно не говорили так с тех пор, как она очнулась в Заплутавших Соснах и получила эту должность, дававшую власть.

Меган встала, выпрямилась и уставилась на Итана сверху вниз так грозно, как может только учитель.

– Это наши дети, мистер Бёрк, – сказала она.

– Черта с два, – ответил Итан.

Женщина в бешенстве зашагала прочь по тротуару, а Бен вырвался из хватки отца и ринулся через улицу.

– Добрый, шериф.

Она не подняла глаза от карт.

– Звонки были?

– Нет, сэр.

– Кто-нибудь заходил?

– Нет, сэр.

Проходя мимо ее стола, Итан постучал по нему костяшками пальцев со словами:

– Надеюсь, вы в настроении оттянуться нынче ночью.

Идя по коридору к своему кабинету, Бёрк чувствовал на своей спине ее взгляд, но не обернулся.

Очутившись в кабинете, он повесил шляпу на вешалку, подошел к шкафу и отпер дверцу.

До этого Итан открывал шкаф всего один раз; попытки избежать этого имели чисто психологическую подоплеку. Вещи в шкафу представляли то, что он ненавидел больше всего в своей работе, в этом городе. То, чего страшился с самого первого дня.

На медном крюке висел костюм его предшественника. Во время своего собственного «красного дня» Итан только мельком и издалека видел шерифа Поупа, и детали его наряда затерялись в страхе и панике Итана.

Вблизи наряд смахивал на плащ князя тьмы. Сделанный из пальто из бурого медведя, с подбитыми добавочным мехом плечами, он скреплялся на ключицах цепью с крупными звеньями. Мех торчал пучками в тех местах, где, как подозревал Итан, был забрызган кровью, слипся и засох. Но никто и не пытался вычистить одеяние, которое воняло, как дыхание падальщика, – гниющей кровью и разложением. Впрочем, все это не шло ни в какое сравнение с украшениями. К меху были пришиты скальпы каждого прежнего почетного гостя.