– Великолепно.

Итан чувствовал, что сердце его с неистовой силой колотится о ребра.

– Пожалуйста, не воспринимайте этот маленький упрек как мое главное впечатление от вашей работы, Итан. Думаю, вы замечательно вжились в новую роль. Вы согласны?

Итан посмотрел через плечо Пилчера. Стена за столом была из цельной скалы. В центре ее в камне было прорублено окно, через которое открывался вид на горы, на каньон и на Заплутавшие Сосны в двух тысячах футов внизу.

– Думаю, я осваиваюсь на этой работе, – сказал Бёрк.

– Вы тщательно изучаете личные дела жителей города?

– Я уже все их изучил.

– Ваш предшественник, мистер Поуп, вызубрил их наизусть.

– Я к этому иду.

– Рад слышать. Но вы не изучали их нынче утром, верно?

– Вы наблюдали за мной?

– Не то чтобы наблюдал. Но ваш офис несколько раз появлялся на мониторах. Что вы там читали? Я не смог разобрать.

– «И восходит солнце».

– А! Хемингуэй. Один из моих любимых авторов. Знаете, я все еще верю, что здесь будут созданы великие произведения искусства. Я захватил с собой нашего пианиста, Гектора Гайтера, именно по этой причине. В консервации у меня есть и другие прославленные романисты и художники. Поэты. И мы всегда высматриваем таланты, чтобы воспитать их в школе. Бен отлично успевает в своем художественном классе.

Итан внутренне ощетинился, когда Пилчер упомянул его сына, но сказал лишь:

– Жители Сосен не в том умонастроении, чтобы заниматься искусством.

– Что вы имеете в виду, Итан?

Пилчер спросил это таким тоном, каким мог бы спросить врач, – тоном интеллектуальной любознательности, не агрессии.

– Они живут под непрерывным наблюдением. Они знают, что никогда не смогут отсюда уехать. Какое же произведение искусства может создать общество, находящееся под таким давлением?

Пилчер улыбнулся.

– Итан, как послушаешь вас, так начинаешь задаваться вопросом – и вправду ли вы полностью на моей стороне. И вправду ли верите в наше дело.

– Конечно, верю.

– Конечно, верите. Сегодня на мой стол лег доклад одного из моих Кочевников, только что вернувшегося из двухнедельной экспедиции. Он видел стаю аберов в две тысячи голов всего в двадцати милях от центра Заплутавших Сосен. Они двигались через равнину к востоку от гор, преследуя стадо бизонов. Каждый день мне напоминают, как беззащитны мы в этой долине. Насколько шаткое и хрупкое наше существование здесь. А вы сидите и смотрите на меня так, как будто я управляю ГДР или красными кхмерами. Вам все это не нравится. Я могу это уважать. Дьявол, хотел бы я, чтобы все могло быть по-другому… Но для того, что я делаю, есть свои причины, и причины эти основываются на сохранении жизни. Жизни нашего вида.

– Причины всегда есть, разве не так?

– Вы совестливый человек, и я это ценю, – сказал Пилчер. – Я бы не назначил на пост имеющего власть того, у кого нет совести. Все мои ресурсы, все до единого служащие мне люди подчинены лишь одному: чтобы четыреста шестьдесят один человек в этой долине – в том числе ваша жена и ваш сын – были в безопасности.