– Тем, что случится с моей семьей, если я решу рвануть в бега или совершу другой акт непослушания? Давайте я просто представлю себе самое худшее и решу, что вы это сделаете. Вот что мне действительно нужно – так это перемолвиться с вами словечком наедине. – Итан взглянул на Пэм. – Ты не возражаешь?

– Конечно, нет.

Когда дверь за ней закрылась, Бёрк сказал:

– Мне бы хотелось получить более четкую картинку того, какой была ваша дочь.

– Зачем?

– Чем больше я о ней узна́ю, тем больше шансов выяснить, что с ней случилось.

– Полагаю, мы знаем, что с ней случилось, Итан.

– Вчера я был в ее комнате. Возле ее двери повсюду были цветы и карточки. Целые потоки чувств. Но я гадал… Были ли у нее враги внутри горы? Я имею в виду – она же была дочерью босса.

Итану показалось, что Пилчер может взорваться из-за такого вторжения в его личные чувства, в его горе. Но вместо этого тот откинулся на спинку кресла и сказал почти мечтательно:

– Алисса была последним человеком, который стал бы извлекать выгоду из своего статуса. Она могла бы жить в этих апартаментах в роскоши вместе со мной, делать все, что заблагорассудится. Но вместо этого продолжала жить в спартанских казармах и выполняла такие же задания, как и все остальные. Никогда не искала преференциального режима из-за того, кем была. И все это знали. И из-за этого все еще больше ее любили.

– Вы с нею ладили?

– Да.

– Что Алисса думала обо всем этом?

– О чем – обо всем?

– О городе. О наблюдении. Обо всем.

– На ранних порах, когда все мы вышли из консервации, у нее случались приступы идеализма.

– Вы имеете в виду – она не соглашалась с вами насчет того, как вы управляете Заплутавшими Соснами?

– Именно. Но к тому времени, как ей стукнуло двадцать, она начала по-настоящему взрослеть. Она поняла причины, стоящие за камерами и «красными днями». Оградой и тайнами.

– Как она стала шпионкой?

– Она сама об этом попросила. Возникла необходимость выполнить такое задание. Было много добровольцев. У нас с нею случился крупный спор. Я не хотел, чтобы она этим занималась. Ей было всего двадцать четыре. Такая умница… Она могла бы поучаствовать во множестве других дел, не подвергаясь при том опасности. Но, стоя здесь несколько месяцев тому назад, она сказала: «Я – лучшая кандидатура для данной миссии, папочка. Ты это знаешь. Я это знаю. Все это знают».

– Поэтому вы ее отпустили.

– Как вы довольно скоро выясните с вашим сыном, отпустить – самое трудное и самое великое, что мы можем сделать для своих детей.

– Спасибо, – сказал Итан. – Похоже, теперь я знаю ее чуть получше.

– Хотел бы я, чтобы вы и вправду получили шанс ее узнать. Она была… это было нечто.

На полпути к дверям Итан остановился, оглянулся на Пилчера.

– Могу я задать еще один назойливый вопрос?

Тот печально улыбнулся.

– Конечно. Зачем останавливаться на полпути?

– Мать Алиссы.