Чужой вожак заметил, что белолобый, хотя и молод, силен, но в серьезных драках неискушен. Иначе почему спину не пригибает, чтобы прочнее держаться на ногах? Таким приемом пренебрегают только собаки. Может, и этот? Так и есть. Значит, неопытность — кажущаяся: у полукровок волчья свирепость усилена собачьей храбростью.

Стаи уже начали терять терпение. Но вот вожаки стали сходиться, шаг за шагом приближаясь друг к другу. Их рычание становилось все громче, грознее. Вот и первые комья талого снега полетели из-под когтей. Вожаки кусали снег, метали друг в друга ненавидящие взгляды. Движения их постепенно перешли в прыжки. Пока это были ложные выпады. Но вот белолобый задел вожака грудью и полоснул зубами воздух у самой глотки. Пришелец, увернувшись, припал, приготовился к сбивающему прыжку, подобрался живой пружиной… Обе стаи словно оцепенели, замерли. И вдруг… Совсем рядом, в одном прыжке от чужой стаи зашевелился сугроб. Затрещал, заскрипел, развалился на комья. Как само наваждение, на поляну из открывшейся берлоги выскочили медведь с матухой. Злые, голодные — они рассвирепели на волков, разбудивших их своим рычанием и воем. Кинувшись на стаи, они раскидали волков по сторонам, обратили в бегство. Поединок не состоялся. Не до выяснения отношений, не до логов, не до еды сразу стало. Хочешь жить — спасайся бегством. Тем более следом за двумя космачами медвежата из берлоги вылезли. А эти играючи не одного Волка горбатым могут сделать, с ними тоже лучше не связываться. Забыв о волчьем достоинстве, разбежались и вожаки. Даже обвыть друг друга на прощание не успели, радуясь затаенно, что настоящая схватка не состоялась.

Белолобый, сызмальства живший рядом с берлогами, знал медвежьи повадки и не боялся лохмачей. Медведи не станут долго гоняться за волками. Тем более за удиравшими. Знал он также, что косолапые даже по большому голоду не едят волков. Рвут их лишь в гневе или из мести. Но для мести сейчас не было повода, а медвежий гнев быстро проходит.

Вот и это семейство, уже забыв о недавнем, нетерпеливо обнюхивает тундру, первые проталины. Ищут медведи первые ростки черемши — надо брюхо набить, а уж потом и весне порадоваться. Но рано, слишком рано подняли их из берлоги волки. Придется пока обходиться перезимовавшей брусникой. Хоть и не станет от нее в животе сытно, зато до вечера сладость в пасти сохранится.

Белолобый на этот раз не искал следы своей стаи. Лизнув полукровку в нос, позвал ее на поиски логова. Та пробежала несколько шагов, тяжело переставляя лапы. Вожак понял, скоро им будет не до выбора. Если не повезет быстро найти удобное место, придется расположиться посреди открытой тундры, незащищенными от врагов остаться. Надо было спешить… Но подруга не торопится. Что-то вынюхивает. Почерневший снег лижет.

На снегу лежал совсем теплый пепел. Головешки от недавнего костра еще таили в себе огонь. Здесь был человек. Он ел мясо. Вон как вкусно пахнут кочки, на которые осел не успевший выветриться запах. Но… кроме него человек ничего не оставил для поживы. Даже обглоданные кости сжег на костре. Белолобый догадался: человек не бросает объедков в тундре, чтобы волки не пошли по следу. Когда нет времени сжечь остатки еды, человек всегда закапывает их в тундре. Прячет в снег. Даже пепел костров им забрасывает. Но нынешний снег таял быстро. Белолобый глотал голодную, колючую слюну. Злился на человека. Полукровка искала поблизости от костра хоть какой-нибудь кусок, оброненный по случайности. Вот кочка, здесь человек был. Тоже, наверное, участок метил своим пометом. Но это для людей, не для волков. Она бежит дальше. Как вкусно пахнут следы человечьи. Вот и то, что так долго она искала. Кусок мяса. Прямо под деревцем. Волчица бросилась к лакомству, чтобы проглотить его вмиг. Впервые она не вспомнила о белолобом, который подскочил, чтоб оттолкнуть подругу. Но поздно… Капкан сработал туг же.