– А почему так долго молчали? Признались бы бабушке – легче стало.

– А об органах забыла? Мигом бы повязали, а то и – в распыл! А у меня – жена, сын… Вообще то, не буду темнить – жить хотелось

– Так ведь давно уже тех органов нет!

– Наивная овечка! Какая разница – НКВД, КГБ, ФСБ? Все они из одного теста слеплены, одним маслицем политы.

– А почему сейчас признались?

– Чую, девонька, за спиной – старуха с косой. Вот и повинился… Как думаешь, Боженька простит?

– Может быть, – уклончиво ответила внучка вечного комбата…

Грач появился в половине третьего. Вошел в гостиную с широкой улыбкой на смуглом лице. Усаживаясь на мягкий стул напротив инвалидной коляски хозяина, пожаловался.

– Знатно обшмонали меня твои шестерки. Даже перочинный ножик отобрали, вонючие козлы.

– Такой здесь порядок, – безулыбчиво ответил калека. – Если бы я пришел к тебе – тоже самое. Со своим уставом в чужой монастырь не ходят… Зачем приехал?

– Сразу и за дело? Угостил бы коньячком, побазарили бы за житуху.

Белесые веки инвалида опустились, оставив щелки. Сморщенные пальцы перебирают края наброшенного на колени пледа.

– Базарить по пустому нет времени. Занят.

– Ну, ну, ладно. Тогда слушай. Закон рынка тебе известен: баш на баш. Ты – мне, я – тебе. Сейчас, – Валуян артистически взмахнул рукой, поглядел на швейцарские часы, – мои парни взяли архив твоего фронтового дружка. Стоит он немало – два десятка миллионов баксов. Хочешь получить его – плати.

Сидякин не удивился и не испугался. Закрыл глаза, подумал. Потом посмотрел на полузакрытое тяжелой портьерой окно, перевел взгляд на дверь. Будто предупредил прятавшихся там телохранителей.

– Увижу товар – сторгуемся. Мерзавцам на слово не верят.

Ольга похолодела, вцепилась руками в край стола. Она знала вспыльчивый характер мужа, который при меньших оскорблениях мгновенно теряет голову.

В голосе Валуяна – шипящие звуки, Будто наступили на хвост змее.

– Значит, не веришь?

– Не верю.

– Тогда получай, падла!

Грач наклонился, будто решил поправить штанину. Выхватил спрятанный за носок нож, метнул его в бывшего старшину. Не промахнулся – лезкие вонзилось в горло Сидякина. Тот захрипел, изо рта хлынула кровь.

Из за портьеры выскочил Дегенерат. Автоматная очередь перерезала убийцу. Во дворе – стрельба. Пехотинцы Грача схватились с охранниками коттеджа.

Вбежавший в комнату Обезьяна схватил женщину за руку, потащил к черному выходу…

– Что требуется от меня? – внешне спокойно спросил детектив.

Ольга Карповна откинулась на спинку стула.

– Если муж жив – не успокоится пока не найдет меня. Если его убили, этим займутся шестерки. Помогите уехать из Москвы…

– Куда? Возвращайтесь к родителям…

– Ни за что! Родители не защитят, они сами нуждаются в защите… В Ярославле живет подруга – поеду к ней…

Романов несколько минут думал. Нет, он не искал подходящих слов для отказа, понимал, что решение Видовой – единственно правильное. Но как его выполнить? Если она права, и на вокзале, и в аэропорту дежурят люди покойного Грача. Конечно, лучше всего отвезти бедную женщину на машине, но вконец изношенный «жигуль» такой нагрузки не выдержит.

Придется рисковать.

Дашка смотрела на мужа повлажневшими глазами. Дружинин ехидно улыбался.

– Петька, возьми деньги и проводи Ольгу Карповну в Ярославль.