«Как же эта рыба все-таки называется? — полюбовался геолог сильной стремительной рыбой с широким плавником-парусом на спине. — Никогда такую не видал…»

Слава был жалостливым молодым человеком, и ему жалко было сажать пойманную рыбу на кукан, доставляя ей страдания, но не отпускать же добычу обратно? На гибком ивовом прутике, завязанном кольцом, было нанизано уже пара десятков рыб-незнакомок и два настоящих гиганта, восхитительно красивых сначала — с красноватой спинкой и боками, покрытыми яркими пятнышками, но быстро поблекших в плену.

Пара мгновений — и крючок с обновленной насадкой скрылся в воде, сейчас рыба приблизится и…

— Вот вы где! — раздалось сзади, и юноша, едва не выронив из рук стволик молодой рябинки, заменявшей удилище, обернулся.

Позади стоял, уперев руки в бока, начальник экспедиции собственной персоной. И, судя по лицу, не в самом лучшем расположении духа.

— И где вы должны быть в настоящий момент, Владислав Игоревич? — спросил товарищ Зубов тоном, не предвещавшим ничего хорошего.

Слава с раскаянием вспомнил, что собирался отлучиться из лагеря всего «на полчасика», поскольку сегодня была его очередь дежурить: чистить посуду, готовить обед из концентратов, заготавливать дрова для вечернего костра… Судя по заметно переместившемуся по небосводу солнцу, «полчасиком» дело не обошлось, а значит, усталые товарищи останутся без обеда…

— Простите, Валерий Степанович… — опустил голову молодой человек. — Я увлекся… Я сию минуту…

На счастье его, начальник был суровым, но не злым человеком.

— Ладно, — смягчился он. — Обед откладывается. Пока рабочие под присмотром Льва Дмитриевича бьют шурф, я отлучился в лагерь, чтобы взять кое-какие инструменты и сообщить вам, что мы задержимся до вечера. Очень интересные образцы, понимаете… Так что готовьте сразу ужин и поплотнее, а мы там наскоро перекусим консервами и сухарями — и за работу. Вам удалось хотя бы рыбку поймать?

— Обижаете…

Слава не без гордости продемонстрировал начальнику тяжеленный кукан, и тот окончательно сменил гнев на милость:

— Отлично! Тогда, надеюсь, на ужин у нас будет свежая рыба. Запеченный на углях хариус, м-м-м! Куда там ресторанным блюдам.

— Как вы сказали?

— Хариус, — начальник присел на корточки и погладил по серебристой спинке одну из рыб. — Вот это — хариус. Знали бы вы, сколько мне пришлось этого деликатеса съесть на Северном Урале… А вот это — ленок. И это — тоже. А это — таймень. Молодой, правда… Кстати, вы сумеете все… это приготовить?

— Конечно!

— Тогда дерзайте… — Зубов поднялся на ноги и отряхнул колени от невидимых пылинок. — Но смотрите у меня: чтобы эта самодеятельность была в последний раз! Оставлять лагерь без присмотра недопустимо.

— Тут же никого нет.

— Ну, бывает всякое. Сегодня нет, а завтра появится какой-нибудь охотник… И дикие звери, опять же. Поверьте моему опыту, товарищ Ростовцев: изрядно навредить могут даже такие безобидные зверьки, как бурундуки. А уж если заявится кто-нибудь покрупнее…

Начальник удалился, и молодой геолог честно засобирался в лагерь, приступать к общественно полезному труду. Тем более что самодельные крючки уже почти закончились, безжалостно оборванные хищными озерными обитателями.

Но стоило ему бросить последний взгляд на озеро, и решимость дрогнула…

«Заброшу еще разочек… До вечера еще есть время, успею!»

А тут, как назло, начался такой клев, что…

Когда за спиной хрустнула галька под чьей-то ногой, Слава как раз вываживал очередного хариуса, довольно крупного и агрессивного.