— Эй, прохожий? — раздался сзади ленивый голос. — Тебе мешок твой не тяжело тащить? Могу пособить.

Не оборачиваясь, Еремей затряс головой и попытался поддернуть мешок повыше.

— Ну, хозяин-барин… Тащи сам свое богатство… Что там у тебя?

— Злато, наверное, — хохотнул второй казак. — Али серебро.

«Знают! — обожгла охотника мысль. — Все прознали, мазурики! Следили! Ну, теперь все…»

Охлопков внезапно почувствовал, как земля уплывает у него из-под ног, а потом трава вдруг взмыла вверх и так сильно ударила его в лицо, что он полетел в темноту, не успев закончить мысль…

* * *

— Вы кого это притащили? — есаул брезгливо, носком сапога откинул в сторону облезлый треух, закрывавший лицо лежащего перед ним на траве человека — даже через такую же облезлую доху было видно, какой он тощий, буквально кожа да кости. А уж дух от него шел…

— Да вот, вашбродь, — доложил урядник Ляхов. — Едем с Гришаней по лесу, видим этот вот оборванец топает. Смекаем: не наш. Ну и пугнули его. Хотели своим ходом доставить, отконвоировать, стало быть, а он возьми да и шмякнись оземь. Думали, помер, ан нет — дышит. Может, падучая у него?

— Вот, у него было! — второй казак протянул есаулу ржавую донельзя винтовку системы Бердана и увесистый даже на вид мешок с лямками. — А больше — ни крохи.

Коренных принял мешок, взвесил на лямках.

— Что в мешке, смотрели?

— Никак нет, вашбродь!

Не собираясь даже возиться с засаленным шнурком, стягивающим горловину, офицер вынул из ножен шашку и ткнул в грязную мешковину. Сперва из распоротого нутра вылез комок перепревшего вонючего меха непонятной уже расцветки, а потом…

— Так, — распорядился Алексей, подбрасывая на ладони замысловатой формы тяжеленький кусочек желтого металла. — Бедолагу этого — в лазарет, к господину Привалову. И чтобы глаз мне с него не спускать! А мешок этот — в штаб. Просыплете хоть крупинку — заставлю на карачках ползать, пока все до песчинки не соберете.

* * *

Груда золота, высыпанного посреди дощатого стола на какую-то наспех подстеленную тряпицу, поражала воображение.

— Да тут на тысячи рублей! — ахнул, не сдержавшись, штаб-ротмистр. — Старых, николаевских.

— Думаю, что больше — на десятки тысяч, — возразил полковник Еланцев, выгребая из тускло поблескивающего кургана изящный самородочек, напоминающий ящерку. — Точнее можно будет сказать после взвешивания.

Он рассмотрел золотую ящерку во всех подробностях и снова кинул обратно в общую кучу.

— Но меня сейчас больше интересует другое: откуда такое богатство у нищего оборванца?

— И откуда он тут вообще взялся, — вставил есаул.

Офицеры повернулись к Привалову, увлеченно изучавшему у окна один из самородков, поворачивая его на ладони так и эдак.

— Когда можно будет допросить хозяина этого сокровища, Модест Георгиевич?

— Что? — оторвался тот от своего занятия. — Ах, да… Не скоро, Владимир Леонидович, боюсь — не скоро. Данный индивидуум крайне истощен, имеет все признаки цинги и, скорее всего, повредился в рассудке.