— Не каркай, ворона! — напустилась на него торговка. — Типун тебе на язык!

— Он прав, — вздохнул «многодетный» мужчина, сумевший сохранить лишь пятерых мальчиков из своего «выводка», шестого ребенка — маленькую, удивительно серьезную и молчаливую девочку — держала на руках миловидная молодая женщина с заплетенными в толстые косы соломенными волосами. — Поэтому нам нужно избегать любой встречи с преследователями.

Желающих возразить не нашлось.

«Обед» прошел в гнетущем молчании. Даже говорливый обычно «эрудит» Загоруйко, и тот не пытался начать один из привычных диспутов. Детишки и те сидели тихо, не шалили и не перешептывались. Тень беды висела над горсткой затерянных в необъятной тайге беглецов, словно грозовая туча. — И что дальше? — нарушил молчание один из мужчин, опекавший женщину лет тридцати пяти, некогда, наверное, очень привлекательную, но теперь изможденную какой-то серьезной болезнью — красные, лихорадочно блестящие глаза, желтоватая кожа, чахоточный румянец на щеках. — Двигаться наобум — самоубийство. В любой момент мы можем наткнуться на засаду.

— Тем более что Викентий Савельевич велел дожидаться его тут, — поддержала пышная дама бальзаковского возраста, не выпускающая из рук вместительный ридикюль: она одна из немногих умудрилась сохранить свои пожитки.

— Ерунду говорите! — заспорили сразу трое пассажиров, видимо, из другого вагона, Алеше незнакомые. — Дождемся тут, что чекисты нагрянут и всех нас к стенке поставят. Может, Викентия Савельевича вашего уже взяли, теперь он их сюда ведет?

Спор грозил затянуться, но тут все разом заметили еще одного человека, появившегося неслышно, будто тень.

Даже бывалый геолог и тот не услышал приближения чужого, а вскочил на ноги, запоздало вскидывая оружие, когда тот уже направлялся к костру, ведя за собой еще нескольких бедолаг. Двух подростков — мальчика и девочку из поредевшего «выводка», высокого пожилого мужчину с военной выправкой и круглолицего юношу одних лет с Алексеем и Викой. К огромной радости Федора Ивановича, в опущенной руке он нес еще одну винтовку и ремень со свисающими с него тесаком в ножнах и четырьмя матерчатыми подсумками. В таких, как было известно Алеше еще со слов отца, солдаты хранили обоймы для винтовок.

— Поздравляю вас, Викентий Савельевич! Теперь мы вооружены на славу.

— Я не рекомендовал бы чересчур полагаться на оружие, — сразу охладил его пыл тот, выручая два подсумка, снятых с ремня. — Красные располагают подавляющим численным превосходством, и ввязываться в бой попросту глупо. Наша цель — продвигаться вперед по возможности скрытно, пока мы не будем в безопасности.

— А вы знаете, куда идти? — подозрительно спросил Григорий Иванович. — Вы что-то не очень похожи на куперовского следопыта.

— Знаю, — спокойно ответил «следопыт», и Алеша вдруг понял, что Викентий Савельевич — не кто иной, как тот самый «человек», который должен был встретить его на станции и сопроводить к отцу. Он даже, как ему казалось, уловил сходство между ним и тем, оставшимся безымянным человеком из Москвы. Такая же малопримечательная внешность, кошачьи манеры… Судя по тому, как Вика сжала тонкими холодными пальцами его запястье, она тоже поняла, кто этот человек.

— Но при всем при том оружие нам все-таки не помешает, — резюмировал «следопыт» и спросил, обведя всех присутствующих взглядом: — Господа, кто из вас в достаточной мере владеет винтовкой? Прошу вас, прежде чем отвечать, хорошо подумать, поскольку от вашего умения будет зависеть жизнь нашего небольшого отряда.