А Дом Бога ждать не может. Так прямо и заявил Брайан, когда нашлись некоторые несогласные помочь святому отцу. И Пат Саливан, и Нейл Гейнсборо, и еще десяток крепких мужиков поддержали Форрестера. Потому что на новой земле должен быть порядок, который заведен предками. Теми, кто четыреста лет назад покинул дома в Ирландии, Шотландии и Уэльсе, на утлых парусных скорлупках пересек океан и освоил всю Америку от моря до моря. На чьих плечах строилось могущество Штатов. А теперь вот – уже на плечах их потомков поднимутся новые Штаты, Соединенные Штаты этого мира.

Правда, Рик Моут, в Штатах не фермерствовавший, а занимавшийся каким-то «умным» делом вроде биржевой игры или чего-то в этом роде, говорил, что, мол, земля эта не американская и даже не русская, а всего, дескать, мира. И правительство как будто не имело никакого права отмерять здесь делянки по своему усмотрению…

Ну и что с того? Пусть придет какой-нибудь русский или, не дай Бог, чернозадый и потребует… Нет, пусть только попробует потребовать убраться отсюда. И у Брайана, и у его соседей есть чем встретить непрошеных гостей…

«И вообще я так понимаю, – подумал фермер, оценивая на глаз объем проделанной с утра работы – вскопанную под овощи грядку. – Земли тут – пропасть! Приходи всяк, кто хочет, и бери себе, сколько сможешь вспахать и засеять. Только друг друга не нужно ущемлять…»

Честно говоря, не слишком-то обремененный знаниями мужчина несколько устал думать над такими трудными проблемами, поэтому его мысли тут же переключились на более понятные и близкие ему темы.

Хочешь не хочешь, а трудиться приходилось сугубо вручную, так как главным условием, которое поставило правительство перед поселенцами, было то, что обрабатывать землю и убирать урожай они будут лишь «экологически чистыми» способами. А значит, как бы ни болела спина и ни ныли руки, а вскапывать целину придется лопатой, даже не мечтая о тракторе, к примеру. Единственной механизацией, дозволенной законом, являлась примитивная соха на лошадиной тяге. Тоже ничего по сравнению с лопатой, но вся заковыка в том, что лошадей в поселке всего ничего и пашут на них попеременно, согласно расписанной на месяц вперед очереди.

Очередь Форрестеров подходила только послезавтра, и Брайан с тоской озирал еще не тронутый рукой человека участок, на котором планировал посеять ячмень. Как же скотине обходиться без корма, а честному фермеру – без доброго пива и виски? Ведь раз уж решили заводить все «экологичное», то и жестяным банкам – бойкот!

– Ты закончил, Брайни?

Ох Дороти, Дороти… Как всегда, подошла так неслышно, что Форрестер даже вздрогнул, услышав за спиной ее нежный голос.

– Нет, До, – неловко приобнял жену за плечи Брайан, держа перепачканные ладони наотлет, чтобы ненароком не вымазать землей ее чистенькое платье. – Еще часика два покопаю… Как там малыш?

Дороти прижала ладошки к заметно округлившемуся животу и потупилась, зарозовев. Новому Форрестеру, мальчику или девочке, зачатому уже здесь, в Новом Орегоне, предстояло появиться на свет меньше чем через пару месяцев, почти одновременно с десятками новых поселенцев, для которых эта земля станет родиной, а покинутые Штаты – полумифической «землей предков»…

– Сегодня сидит тихо, словно мышка, а уж вчера так брыкался, так брыкался…

Брайан хотел сказать супруге что-нибудь нежное, до чего был небольшой умелец, но тут раздался крик Брайана-младшего, двенадцатилетнего сорванца, их с Дороти первенца:

– Папа, папа! Там ястреб!..

– Где, сынок? – тут же позабыл про нежности фермер: кур и так было немного, а если вдруг крылатый пакостник унесет петуха…

Так и есть: знакомый силуэт закладывал плавный вираж в вышине, прямо над головой, видимо, высматривая добычу полакомей.