— У меня есть доказательство! Вещества, из которых состоит скелет, были сначала отброшены как отходы. А потом в ходе эволюции бактерии их приспособили. H2O2 + CO2 + Ca. Слышишь? Надо найти в синей папке страницу двадцать пять. Понимаешь?

— Да, Сара.

— Спасибо, Жак, спасибо. Передай это кому-нибудь, кто тебя услышит… сто сорок четвертая ячейка в Сюси-ан-Бри…

— Хорошо, Сара.

— Нет, нет, Жан-Ми, хватит!

— Нет, ты кончишь, ты у меня кончишь!

Кровать сотрясается все сильнее, нас с Сарой бросает друг к другу, и наши мысли, воспоминания сплетаются на ином, не требующем понимания уровне. Чем ближе миг наслаждения, тем полнее сливаемся мы, смешивая страхи и краски — или, может быть, Сара просто бледнеет. На меня обрушивается вся бездонность ее прошлого и нынешнего одиночества, так что я начинаю понимать, какое счастье, что меня тревожат столько оставшихся на земле. А я-то жаловался. Сара уверена, что открыла тайну зарождения живого, и это знание пропадает зря, никому до него и дела нет. Чтобы солидно выглядеть и чтобы никто не мешал заниматься наукой, она уродовала себя, создавала вокруг себя вакуум и преуспела в этой обороне и самоизоляции даже больше, чем хотела. Ее никто не любил, родная мать довольствуется тем, что аккуратно приносит цветы на могилу, незавершенные работы валяются в архиве, и только один-единственный человек иногда воскрешает ее в памяти, разжигая себя в постели.

— Так я рассчитываю на тебя, Жак! Сюси-ан-Бри, сто сорок четвертая ячейка!

Как я могу ей отказать? Жан-Ми с супругой кончили, и я остаюсь один. Сара! Где ты? Сара!

— Кто первый пойдет мыться: ты или я?

— Ты уже встал, ну так иди. Зачем зря спрашивать?

— Что ты цепляешься ко мне на каждом слове?

— Хватит, Жан-Ми! Сколько можно!

— Да катись ты…

Сара нагрузила меня своей болячкой, но сама ничем не помогла мне, ни во что не вникла. Она ничего и не может для меня сделать, так же как я для нее. Однако это только первая проба. Теперь моя душа лишилась невинности, и возможно, в следующий раз я буду действовать более умело…

Слышно, как течет вода, открываются дверцы шкафчика, жужжит механическая зубная щетка, и все.

Я с нетерпением поджидаю нового прилива желания у Жана-Ми, но Одиль уже заснула, а он развернул «Экип» и тоже потихоньку проваливается в сон и видит перед собой чьи-то карабкающиеся на гору ноги. Похоже, следующей встречи с Сарой мне придется ждать до завтрашнего вечера. Без помощи Жана-Ми я не могу ухватить ее, как бы интенсивно о ней ни думал.

Что ж, я снова свободен. И снова один. Зову на помощь, но никто не идет. Нет больше сил болтаться на обочине, вот уж буквально между небом и землей. Наверное, я не смог извлечь урок из пройденных испытаний, не смог понять посланные мне знаки. Если так и застряну на опушке, в отстойнике, который питает эротические фантазии и религиозные убеждения, так и буду игрушкой для бредней Туссен и спазмов Одили поочередно, кончу как Сара, но у нее-то есть свои причины торчать у самой границы и биться в стены — она распростилась с телом, не достигнув цели, к которой сводился смысл ее жизни. Я же все завершил. После меня осталось пустое место, и оно уже начинает заполняться, остались раны — они уже заживают, воспоминания — они никого не терзают. Мне можно присоединиться к ушедшим раньше меня, пусть только скажут как. Раз Сара на привязи из-за своих проблем, а мама и предки смотрят, как я тут маюсь, и безмолвствуют, надо найти другого помощника. Общение с мертвыми вполне возможно, теперь-то я знаю, они проявляют себя более или менее ощутимо: от голоса «за сценой», как старушка, которую отпевали вместо меня, до цветоречи Сары.