В ту же секунду Матвей включил темп и коснулся лба говорившего, передавая ему раппорт-импульс гашения сознания. Затем, продолжая движение, коснулся шеи второго ликвидатора, готового пустить в ход еще один «глушак»; пока эти двое падали безвольными куклами, взорвался ударом в стиле Пангай-нун-Уэчи-рю, кулаком доставая третьего из четверки ПАН-ПРОПАЛ и ногой — четвертого.

Вся эта сцена произошла в нескольких шагах от изгороди кладбища, явно заинтересовав нескольких посетителей, впоследствии рассказавших о битве двух «мафиозных групп за передел сферы влияния — кладбища». Но групп этих было больше. Как и предполагал Матвей, их было три, и как только он нейтрализовал первую, в дело вступила вторая. Однако рисковать они не стали, сразу открыв огонь из «глушаков» примерно с тридцати — сорока метров. Два луча суггесторов, хотя и ослабленные расстоянием и стволами молодых сосен, накрыли Соболева, и тот с ходу нырнул в спасительный мусин — бессознательное состояние, диктующее особое поведение человеку, живущему в пространстве боя. Сознание Матвея отключилось, но он продолжал действовать так, будто не получил оглушающего удара, от которого любой другой человек застыл бы-безвольным истуканом.

Очнулся Матвей спустя несколько минут вдали от кладбища, на опушке сосновой рощи, откуда начиналось картофельное поле, а за полем — домики сельской окраины Тамбова с колокольней и вышкой для парашютных прыжков. Сознание не зафиксировало, как он оказался здесь, но и так было ясно, что от преследования двух групп ПАН-ПРОПАЛ он на какое-то время избавился; теперь надо было вычислить третью и уходить. Совершенно не к месту вспомнились строфы стихотворения:

Ветер, о поле мне спой, На ковыле сыграй.

Я иду в свой последний бой За родимый и вольный край…

Кажется, это не просто стихи, а слова из песни…

Где же эти ликвидаторы, черт бы их брал? Классно завели в тупик: побеги я напрямик по вязкому полю — догонят пулей, поверни назад — встретят в лесу…

«А есть другой выход?» — спросил внутренний голос.

«Нету», — честно признался Матвей.

«Ну и действуй, как советовал Кришнамурти: защита — это сопротивление, сопротивление же устраняет понимание».

«Это не совет, а предостережение».

«А ты воспользуйся как советом».

И Матвей понял наконец свою собственную мысль. По шуму в лесу прикинув движение группы ПРОПАЛ, он выбежал на поле и упал на землю прежде, чем прозвучал выстрел. А затем, подождав чужих шагов, мысленным усилием соорудил у основания шеи «кровоточащий след пули», перестал дышать и отключил сердце.

Сознание он, однако, потерял не сразу, успев услышать переговоры подбежавших «пропаловцев»:

— Куда ты ему попал?

— Целился в ноги…

— А попал в шею, великий стрелок, черт бы тебя драл! Он уже не дышит!

— Что-то он слишком легко умер, тебе не кажется, «второй»? Может, хитрит?

— Проверь, «третий»…

На этом сознание Матвея померкло, а о способе проверки он узнал через три минуты, когда сработал «таймер» психики, включивший сердце и прояснивший сознание: «третий» член группы просто полоснул ножом по шее Соболева, чудом не задев сонную артерию. Усилием воли остановив кровь, он напряг слух.

—..уходить! — прозвучал голос «первого» — того самого круглолицего здоровяка. — Ждать больше нечего. Придется Девяти искать другой вариант корреляции действительности. Другие предложения есть?

Матвей понял, что его «смерть» удалась и бригада ПРОПАЛ посчитала свою задачу выполненной, хотя и со странными оговорками.