В ответ он снова чертыхается и с выдохом встает, дернув меня за локоть
следом.
Это катастрофа.
Кажется, он на меня зол, потому что велит, открывая дверь:
— Садись в машину.
Смотрю в его лицо, кусая губы.
Между его бровей залегла складка.
— Извините… — повторяю тихо.
Его глаза останавливаются на моем лице и… второй раз за этот
кошмарный вечер мне кажется, будто он хочет до меня дотронуться, потому
что его рука дергается, а потом опускается.
Я больше не питаю надежд по поводу того, что он примет у меня этот
чертов экзамен. Скорее всего, он меня больше видеть никогда не захочет, поэтому медлю еще секунду и со щемлением в груди сажусь в машину.
Они разговаривают целых пять минут, а потом мой брат занимает свое
водительское место и молча сдает назад.
— Мы что, его не подвезем? — выпаливаю, глядя в окно.
Слегка расставив ноги и положив руки в карманы куртки, Романов не
двигается с места.
— Я не такси, — отрезает Глеб.
Мне хочется рассказать ему кто он такой, но все о чем я могу думать, так
это о том, что чем дальше силуэт моего дипломного руководителя
становится, тем тоскливее становится у меня на душе.
Глава 18. Люба
— Твою… ж… — плюется Глеб, откашливаясь в свой кулак. — … мать…
Пихнув мне стакан карамельного латте, утирает рукой рот.
— Это кофе или сахар концентрированный? — продолжает отплевываться, возвращая руки на руль.
Обняв стакан ладонями, делаю маленький глоток.
— Мне так нравится, — бездумно смотрю в окно.
Этим утром город совсем пустой. Дворники расчищают от снега стекло, и их
движение меня гипнотизирует.
Сделав еще один глоток, изо всех сил пытаюсь проснуться.
— Ты дофига сахара ешь. Это вообще-то вредно, — недовольно говорит
брат.
Чувствую его глаза на своем лице, но сегодня у меня нет настроения
сообщать ему о том, что обычно я заедаю свой кофе шоколадными
конфетами. Мое настроение находится на уровне чуть ниже плинтуса, и это
отчасти его вина.
— Чего ты так паришься? — рассуждает он. — Это просто экзамен.
Просто экзамен?
Я проходила через него дважды, и каждый раз от обиды хотелось
выцарапать этой аспирантке глаза, но я решила, что не буду из-за этого
страдать, правда это легче сказать, чем сделать.
Посмотрев на брата, отыскиваю маленькое синее пятно на его скуле и
говорю:
— После того, как ты чуть не покалечил заместителя декана моего
факультета? С чего бы мне «париться»?
Тот дурдом, который он устроил на пару с моим преподавателем, до сих
пор стоит перед глазами. Вообще-то я считаю, что они оба хороши, но в
отличии от своего брата все еще питаю дурацкие надежды на то, что увижу
своего преподавателя снова. До того, как он женится на очередной
длинноногой блондинке и отправится с ней на Мальдивы, чтобы
кувыркаться в белом песке и делать фотографии для своего инстаграма.
От этой картины кофе кажется мне горьким. Отправив его в подстаканник, злюсь на себя за то, что струсила в тот день и сбежала.
Глеб сказал, что его дела с “этим придурком” меня не касаются, хотя как
раз эти дела интересуют меня больше всего на свете. Он никогда не
посвящает меня в свои проблемы, хотя я прекрасно знаю, что они у него
случаются. Сегодня под курткой у него китель. Такое бывает раз в столетие.
Это либо хорошо, либо плохо. Он надел его либо для того, чтобы получить
по шапке, либо для того, чтобы получить благодарность, и вероятность
здесь пятьдесят на пятьдесят. |