Я не должна… “выносить ему мозг”.

Не должна навязываться.

Не должна быть обузой.

Но правда в том, что я жажду его внимания. И… его заботы.

Не будь липучкой!

Не буду.

Слушая шаги на лестнице, а потом вой мотора за окном во дворе его дома, с тоской и страхом думаю о том, что будет, когда ему надоест мое

общество. Сам-то он никогда мне не надоест.

Я влюбилась в него намертво.

Откинув одеяло, осматриваю совершенно мужскую комнату.

Мужчины и женщины действительно отличаются на клеточном уровне.

Я бы никогда не смогла украсить стену собственной спальни серыми

обоями. Здесь все в разной степени серости. Стены, пол, мебель. Только

длинная занавеска на большом окне белая. Но несмотря на это, мне до

боли не хочется покидать его постель.

Опускаю на пол ноги и смотрю на них, кусая губы.

На моих ногах черные мужские носки, а где моя одежда, не имею понятия.

Последнее что я помню, так это то, как кожу ласкали горячие капли душа, впервые в жизни смывая с моего тела запах мужчины.

Что, если он вернётся домой, а я все еще буду здесь? К себе мне

возвращаться совершенно не хочется.

Вздохнув, встаю.

Медленно спускаясь по лестнице, осматриваю просторный коридор и

примыкающую к нему кухню-гостиную.

Все здесь мужское и сдержанное, но мне все нравится. Здесь просто

уютно. Побродив по первому этажу, нахожу еще одну ванную и закрытую на

ключ комнату. На втором этаже их три. Зачем ему столько?

Ответ очевиден. Он… хочет семью?

Почему так щемит сердце?

Увидев свое отражение в зеркале, ужасаюсь.

На шее и подбородке красные следы, а губы… Боже… если бы мой брат

увидел меня в таком виде…

Порывшись в холодильнике, достаю оттуда пакет с остатками вчерашней

доставки, решая, что мне этого хватит.

Забравшись на разделочный остров, беру контейнер и вяло жую, глядя на

то, как сыпет за окном снег.

Не донеся до рта пластиковую вилку, замираю, отчетливо слыша голоса во

дворе.

Детский и… женский, а через секунду слышу, как поворачивается в замке

ключ.

Глава 33. Люба

— Оботри ноги, — велит женский голос.

Выпрямившись, сглатываю застрявшую в горле еду. В ужасе глядя на свои

голые ноги, медленно соскальзываю со столешницы, убирая в сторону

контейнер.

Глаза цепляются за огромный угловой диван, на котором при желании

можно было бы на ночь разместить футбольную команду. Смотрю на него в

дурацкой панике, будто кому-нибудь может прийти в голову, чем вчера на

этом диване мы с хозяином этого дома занимались!

Диван в идеальном порядке. Как и все в этом доме.

Скользнув за разделочный остров, настороженно прислушиваюсь к

незнакомым голосам и пальцами расчесываю спутанные волосы.

Это не поможет, Стрельцова!

Подскачивший пульс гонит краску по шее и щекам, а сквозняк из

приоткрытой форточки гуляет у меня между ног.

— Папа рассказал анекдот, — объявляет звонкий голос маленького

мальчика под шелест зимней одежды и звуки возни. — Хочешь расскажу?

Раздеваются.

Что я должна делать? Прятаться в шкафу?! Но ведь он не предупреждал, что у него… что к нему… кто это?

— Конечно, — деловым тоном говорит женщина.

— Как… здороваться с… Змеем Гор… эээ… забыл…

— Горынычем, — подсказывает она.

— Да, — хихикает ребенок. — Здрасте! Здрасте! Здрасте!

— Смешно… — тянет она.