|
Это не значит, что он отступник; конечно, накопленная внутри него энергия — не разрушительная и не бунтарская. На что он способен? На что-то сильное, большое, глубокое, совершенно темное и бесполезное. На дне его ясного и прозрачного смеха лежит отчаяние, словно золотое грузило. А эти неумелые теплые ладони его, внушающие чувство надежности, словно деревенский стул… Как хотелось бы мне примоститься на нем! Брови его, будто тонкое лезвие меча… А как идет ему этот двубортный темно-синий костюм! Его движения подобны грациозным повадкам настороженного волка, который, чуя опасность, изгибает тело и держит уши востро. Это безвинное опьянение! Он покрыл чашку ладонью в знак отказа от саке, склонил набок голову, и блестящие волосы упали на его захмелевшие глаза. Дикое желание протянуть руку и сграбастать его челку пронзило меня тотчас. Я хотела пощупать масленистые пряди его волос. Еще чуть-чуть, и моя рука потянулась бы вперед…»
Она подняла свой наигранный привычно-томный взгляд на двух спускающихся мужчин. На столе стояли наполненная гроздьями винограда ваза и недопитые чашки с кофе. Она держалась слишком независимо, чтобы сказать: «Долго-долго!», или «Будьте любезны, проводите меня домой», или еще что-то в этом роде. Она встретила мужчин молча. Юити взглянул на одинокую фигуру женщины, вокруг которой вился душок слухов. Что-то внушало ему чувство, будто эта женщина была его двойником. Она проворными пальцами смяла в пепельнице окурок, мельком взглянула в зеркальце из сумочки, затем встала. Юити последовал за ней. Его заворожило поведение женщины. Она не сказала ему ни слова. Сама заказала такси; сама распорядилась отвезти их на Гиндзу; по ее воле он сопровождал ее в бар; она позволила ему разговаривать с официантками и сама проводила его домой. В баре она выбрала место напротив него, чтобы наблюдать за ним в окружении женщин. Непривычный к подобным местам, к тому же не привыкший к своему костюму, Юити то и дело поправлял белые манжеты рубашки, которые иногда скрывались под рукавами пиджака. Госпожа Кабураги наслаждалась этим зрелищем с великим удовольствием. Они впервые танцевали вдвоем в узких проходах между стульями. В углу бара под пальмой играл приглашенный музыкант. Танец, который скользил между стульями, этот танец пронизывал нескончаемый пьяный смех и прошивал завесу табачного дыма… а женщина ласкала пальцами затылок юноши. Ее пальцы слегка трогали его волосы, будто летнюю траву. Она подняла глаза. Юити смотрел куда-то вдаль. Это взволновало ее. Она еще долго искала те высокомерные глаза, которые никогда не взглянут на женщину, пока та не упадет на колени… Она не давала о себе знать только неделю. Спустя три дня Сюнсукэ послал элегантную записку. Юити сообщил ему о неудаче, и тот впал в замешательство. На восьмой день Юити все-таки получил от нее длинное письмо.
Глава шестая ТРЕВОГИ ЗРЕЛОЙ ЖЕНЩИНЫ
Госпожа Кабураги взглянула на сидящего рядом с ней мужа. За всю их десятилетнюю супружескую жизнь они не спали вместе ни одной ночи. Никто понятия не имел, чем занимается ее муж. Даже его благоверная толком не знала. Доходы этой семейки прирастали естественным образом — из лености и всяких грязных делишек. Муж был директором правления Бегового общества. Имел членство в Обществе охраны природных памятников. Был президентом Дальневосточной корпорации морепродуктов, производящей кожу для сумочек, почетным директором европейской школы кройки и шитья. Наряду с этим он втайне спекулировал валютой на бирже. Когда его денежные запасы иссякали, он прикидывался этаким безвредным простачком на манер Сюнсукэ и под благородной маской джентльмена совершал свои подлости. Это было для него разновидностью спорта. У иностранных любовников своей супруги экс-граф вымогал деньги, в качестве компенсации за моральный ущерб, но с учетом их платежеспособности. |
