В ней не чувствовалось никакого страха, и вместе с тем она выглядела настороженной.

— Где Атеа?

Морис вздрогнул. Сдался им всем этот Атеа! Он ощутил разочарование и досаду.

— Не знаю.

— Не знаешь? Ты приказал схватить его! Ты можешь его убить?

— Не могу. Я его отпустил.

Сделав шаг вперед, она тряхнула головой.

— Почему ты это сделал?

— Меня попросила та француженка, Эмили. К тому же Атеа не совершил никакого преступления. Мне не за что его задерживать, а тем более убивать.

— Он отверг меня.

— Знаю. Я тебе сочувствую. Однако мне кажется, что такая девушка, как ты, без труда найдет себе другого мужчину.

— После того, как меня бросил Атеа, на мне никто не женится.

— Думаю, ты ошибаешься, — мягко произнес Морис, а после спросил: — Ты собираешься вернуться на свой остров?

— Нет. Я остаюсь на Нуку-Хива.

Морис затаил дыхание. В темных глазах Моаны зияла бездна. Девушка стояла в двух шагах от него и вместе с тем казалась недосягаемой. Внезапно он понял, что желает ее сильнее всех женщин на свете.

— Тебе есть где остановиться?

— Я не думала об этом.

Она не уходила и словно чего-то ждала.

«Страсть — это их жизнь», — так говорили про туземок. Для них не существует завтра, они живут сегодняшним днем. Однако в Моане угадывалась страсть иного рода, разрушительная, похожая на невидимую стрелу, направленную в будущее.

Впрочем сейчас Морису было все равно. Он до боли желал ощутить вкус и запах ее плоти, хотел раствориться в ней, пить ее, словно вино. Через слияние с этой девушкой он мечтал познать простоту, чистоту и цельность жизни.

— Я буду рад, если ты останешься здесь и согласишься стать моей вахине.

Когда он произнес эти слова, Моана поднесла руку к лицу странным жестом, словно пытаясь прикрыть от неведомого ветра пламя своих сверкающих глаз.

— Это невозможно. Я могу принадлежать только тому, кто обладает маной. У тебя она есть?

Морис не удивился. Если б его мечта осуществилась, это было бы слишком большой удачей.

— Вероятно, нет, раз я не знаю, что это такое.

— Люди подчиняются тебе, ты способен вести их за собой?

— Если я прикажу, они пойдут.

— Это не то. Ты должен овладеть их душами.

Капитан усмехнулся.

— Такое мне не по силам. Я не Господь Бог и даже не священник.

Моана помолчала, оценивающе глядя на него. Этот белый был не хуже и не лучше любого другого мужчины. Единственное, что казалось в нем по-настоящему красивым, так это глаза: синие, как океан, и такие же глубокие и прозрачные. А еще ей нравилось, что он не пытается преувеличить свои достоинства, а говорит правду.

В конце концов отныне она должна отдать себя тому мужчине, который поможет ей приблизиться к цели. Если он желает ее тела, она заплатит телом, поскольку больше у нее ничего нет.

— Я буду твоей, если ты докажешь, что ты сильнее Атеа.

Морис встрепенулся.

— Я не смогу сделать это сейчас и не в состоянии справиться один. Атеа наверняка уехал на свой остров, а там он неуязвим в окружении воинов. Но я обещаю тебе попытаться. И я прошу тебя не уходить.

Сказав это, капитан огляделся. Разумеется, он не рассчитывал, что она с ходу согласится поселиться в его холостяцком жилье: не выметенный пол, остатки еды в тыквенной миске, под потолком — паутина. Но Моана ответила:

— Хорошо.

Его лицо осветила улыбка.

— Клянусь, ты не пожалеешь. Я о тебе позабочусь.

Он предложил ей фруктов, и она немного поела.