|
Если бы вы не стали ждать, никто бы вас не осудил. Тем не менее, видимо, вы дожидались подходящей атмосферы для любви. Вы знали, что Тэд рядом, но ждали нужного момента, уместной ситуации. Теперь вам кажется, что, когда придет этот момент, Тэд не станет вашим партнером. Незачем паниковать, незачем пытаться вернуться по дороге, по которой вы шли всю жизнь. Вы спрашиваете, сколько можно ждать. Ждать можно столько, сколько потребуется. Это выбор, который вы сделали. Сейчас кажется, что ситуация изменилась, потому что Тэд ушел, но это не так. Все это время вы дожидались правильного момента и можете подождать еще. — Я рассмеялся. — Полагаю, уже недолго. Вы и отдохнуть-то не успеете, как появится дюжина претендентов на место Тэда.
Она медленно подняла голову и посмотрела на меня. В ее глазах все еще блестели слезы. — Не знаю, хватит ли у меня сил? — Разумеется, хватит, — сказал я. — Не говорите, что вам никогда не хотелось бросить эту дорогу. Возможностей было предостаточно. Если бы вам не хватало сил, вы бы уже давным-давно ничем не отличались от своих здешних друзей. — Думаете, я сделала правильный выбор? — Правильный для вас, потому что ваш, — сказал я. — Речь не идет о нравственности. Если ваши поступки не приносят вреда ни вам, ни другим, кто посмеет осудить их? Она устало улыбнулась мне: — Спасибо вам. — Спасибо за благодарность. Выпьем на ночь по маленькой? — Я… я думаю, мне пора спать. Завтра кабаний праздник, и нужно будет приготовиться. — Какой-какой праздник? — Я забыла рассказать… и хотела пригласить. Где-то через месяц после фестиваля дядя Роджер каждый год устраивает вечеринку с кабаном для всех, кто помогал в организации фестиваля. В сущности, это вся колония. Мы жарим кабана, едим кукурузу и картошку, и что еще там приготовят девочки. Потом бывают танцы и… — Она заколебалась. — Мы с Тэдом собирались объявить о нашей женитьбе и уйти вместе, по дороге зайдя к мировому судье. Это такое подведение итогов года в колонии; празднество, а потом все возвращаются к работе, пока не понадобится готовиться к следующему фестивалю. Мы думали, сейчас было бы лучше всего… — Может быть, он завтра вернется, — сказал я. — Он не вернется. Вы пойдете со мной на праздник? Сможете увидеть всех жителей колонии. — С удовольствием, — ответил я. Она встала из-за столика, и мы вместе вышли в вестибюль. Она остановилась у лестницы и улыбнулась устало, но кокетливо. — Идите-ка вы скорей наверх, а то я забуду свою роль секретаря Ассоциации молодых христиан, — сказал я. Я наблюдал, как она уходит. В другое время, в другом месте, при других обстоятельствах я так легко не отпустил бы ее. Мне не хотелось спать, но я решил пойти в номер и постараться как-то осмыслить полученную информацию. Я едва шагнул к лестнице, когда из офиса вышел Трэш. Белозубая улыбка, похоже, была его фирменным знаком. — Успешно провели время? — спросил он. — Я знаю намного больше, чем знал, когда приехал, — сказал я. — Но все это крайне загадочно. Трэш рассмеялся. — Это уже двадцать лет загадочно, — сказал он. — У миссис Брок все в порядке? — Да. Он взглянул мимо меня в бар. — Вот там сидит тип, с которым вам стоит побеседовать, — сказал он. — Его зовут О'Фаррелл. Он был в театре в ночь, когда убили Джона Уилларда, он тогда работал осветителем. — Тот человек в берете? — Да. Думаю, он больше всех насобирал грязи и сплетен. |
