Петруша усердно ест.

Катерина Матвеевна(к студенту). И это ровня Анатолию Дмитриевичу? Что за неразвитость.

Студент. А все по наружности и физиогномии девица почтенная и незловредная.

Любочка. Мамаша, можно им дать по куску? (Указывает на девочек и дает им по куску белого хлеба и сахара.) А завтра приходите опять ра…а…ано.

Марья Васильевна(подает ей чаю). На, кушай, со сливками.

Любочка. Мне и есть не хочется, я у Машки ваяла корочку-загибочку, такая вкусная, чудо! (Садится за стол и тотчас же встает.) Я забыла тебя поцеловать, папа. (Целует.) Гриб ты мой белый! Об чем вы спорили, как я вошла?

Иван Михайлович. А вот брат твой выдумал, что целовать отца не надо, надо сказать: здравствуй, отец! здравствуй, мать!

Петруша(пережевывая). Я не выдумал, а пришел к этому убеждению.

Любочка. Ха, ха, ха! Вот глупости! Они все по-новому выдумывают.

Иван Михайлович. А ты по-новому с молодыми людьми гулять одной?

Любочка. Цыц! На меня не нападать! Я нарочно пойду с молодым человеком. Алексей Павлович, пойдем-те-ка за грибами завтра.

Студент. Что же, это учинить можно.

Любочка. Да нет, мне нельзя будет.

Марья Васильевна(к студенту). Вы яичницы не хотите ли?

Студент. Нет, не хочу, сыт-с. Ну-с, Прибышев-младший, упитались? Шествуемте.

Студент и Петруша уходят.

Явление седьмое

Те же и приказчик.

Иван Михайлович. Гм… Еще что?

Приказчик. На Каменном не косят.

Иван Михайлович. Как так? А вольные?

Приказчик. Наши мужики согнали; у них там драка вышла. Маторина всего в кровь избили. Он пришел, в конторе дожидается.

Любочка. Я и забыла сказать. Страшный какой, папаша, точно разбойник. Мамаша, я так испугалась.

Иван Михайлович. За что драка?

Приказчик. Вышли косцы, только стали – прибежал Демкин с сволоками, – они тут пахали, – как вы, говорит, смеете в нашего барина угодьях косить! Он нас нанял, говорят. То-то, говорит, вы больно ловки, нам цены сбивать. Вишь, выискались по одному рублю за десятину косить! Он бы нам два дал, как нужда бы пришла, а то бы так лошадьми стравили. И начал лущить. Тут с поля мужики прибежали. Избили в кровь.

Любочка. Вся голова вот так по сих пор в крови. Такой ужасный!

Иван Михайлович. Что ж вы смотрели? Ведь это ваше дело. Что ж староста?

Приказчик. К старшине уехал.

Иван Михайлович. Хорошо, очень хорошо!

Приказчик. Да что, Иван Михалыч, с этим народцем служить никак невозможно-с. Нынче опять ночью две веревки украли. Шиненые колеса было утащили, спасибо, углядел. Сколько раз приказывал запирать – не слушают. А ведь за все я ответить должен. Я, кажется, старался, своей, кажись, крови не жалел. Уж сделайте такую милость – меня увольте.

Иван Михайлович. Что ж ты, братец, однако!

Приказчик. Нет, уж сделайте такую милость, я не могу.

Иван Михайлович. Что вы, шутите, верно? Как же это возможно, в самую рабочую пору.

Приказчик. Воля ваша-с, Иван Михалыч, а я вам не слуга. Старался я, сколько мог. Только грех один с этим народцем. Увольте.

Иван Михайлович. Вот и хозяйничай! (Ходит в волненье.