Назад он не шел, а летел.

– Матилд, – хриплым голосом позвал он. – У нас теперь есть вода.

– Скорее сюда. Аласкону стало хуже. Я так боюсь, Хонат… Роняя капли воды, Хонат ощупью пробрался в пещеру.

– У нас нет никакой посуды… Аласкону придется лизать твой мех, если он захочет напиться.

– Не знаю, сможет ли он подняться…

Подняться Аласкон смог, хотя и с большим трудом. Даже то, что вода была холодная – совершенно новое ощущение для человека, привыкшего к теплой, как суп, воде древесных резервуаров – казалось, придавало ему сил. Он снова лег, сказав слабым, но вполне нормальным голосом:

– Значит, это была все‑таки вода.

– Да, – подтвердил Хонат, – и в ней даже есть рыба.

– Не трать силы, Аласкон, – упрекнула Матилд. – Тебе нужно отдыхать, а не разговаривать.

– Я отдыхаю. Хонат, если мы будем держаться русла потока… о чем это я? Ага. Так как мы теперь знаем, что это вода, то сможем пересечь хребет, держась берега потока. Как ты обнаружил, что это вода?

– Потерял равновесие и свалился в нее. Аласкон тихо рассмеялся.

– В Аду не так уж плохо, верно? – прошептал он. Потом вздохнул, и ветки, на которых он лежал, заскрипели.

– Матилд… Что с ним? Он умер?

– Нет… Просто он еще слабее, чем сам думает, вот и все… Хонат, если бы они, там, наверху, знали, какой ты бесстрашный…

– Я перепугался до смерти, – мрачно ответил Хонат. – До сих пор трясусь.

Но рука девушки нашла его руку в непроницаемой темноте, и это теплое прикосновение странным образом переменило настроение Хоната. Аласкон тяжело и прерывисто дышал. И Хонат, и Матилд сознавали, что в эту ночь им не уснуть. Они присели рядом на плоский камень. Зыбкий покой снизошел на них, и когда вход в пещеру начал проступать на фоне светлеющего неба – приближался восход красного солнца, – они посмотрели друг на друга, соединенные общей тайной.

«Ад, – подумал Хонат, – и в самом деле не так уж ужасен, если разобраться».

С первыми лучами белого солнца у входа в пещеру показался молодой саблезубый тигр. Животное показало отличные клыки, несколько мгновений глядело на людей, потом повернулся и грациозными прыжками скрылось из виду. Им эти мгновения, когда хищник стоял у входа в пещеру, прислушиваясь к их дыханию, показались вечностью. Счастье, что они заняли логово почти что котенка. Взрослое животное расправилось бы с ними за несколько секунд, как только его фосфоресцирующие глаза рассмотрели бы ночных пришельцев. Тигренок же был озадачен, обнаружив свое жилище занятым, но не захотел затевать ссору с незнакомыми существами.

Появление и исчезновение громадной кошки не столько испугало, сколько изумило Хоната – так неожиданно завершилось их ночное бдение.

Как только послышался первый стон Аласкона, Матилд вскочила и подошла к больному товарищу, что‑то тихо приговаривая.

Хонат, очнувшись от столбняка, последовал за ней.

На полпути к тому месту, где лежал Аласкон, он вдруг обо что‑то споткнулся, и посмотрел себе под ноги. Это была кость животного, еще не полностью обглоданная. Очевидно, тигренок намеревался спасти от непрошенных гостей остатки своего обеда. Внутренняя поверхность кости поросла серой плесенью. Хонат, присев, соскоблил немного плесени.

– Матилд, нужно приложить к ране плесень. Иногда это помогает от воспаления… Как у него дела?

– Кажется, лучше, – пробормотала Матилд. – Но жар еще держится.