На самом деле на второе утро этой неожиданной передышки могло показаться, что день пройдет без активных действий со стороны облачников. Но к полудню (по стандартному времени Авалона) Негрол Трианский по каналам КА'ППА-вещания передал наглое заявление, что прекратит бомбардировки, если Онрад отречется от престола и передаст бразды правления представителям Лиги.

Урсис потом доложил на радиосовете штаба, что облачники считали, будто у них есть все для вторжения — кроме, как обычно, превосходства в космосе. Свое обращение Трианский сделал по просьбе своего Главного Командования — без Гота Оргота. Они хотели проверить, нельзя ли достигнуть своей цели, используя небольшой блеф вместо большого числа звездолетов, необходимых на самом деле для нейтрализации несокрушимых, как выяснилось. Сил Обороны Империи. Еще Урсис добавил, что Трианский, помимо слабых надежд на успех этой отчаянной попытки, все еще рассчитывал, что, быть может, массированные рейды Гота Оргота тоже сыграют в войне решающую роль, принудив Империю капитулировать без вторжения.

Впервые содескийские разведслужбы характеризовали мышление Трианского как «спутанное».

Позднее в тот же день примерно сто пятьдесят рейдеров прорвались сквозь ослабевающие бури и обрушили тяжелые удары на все районы города Авалон. Но в то же время рейдеры Империи тоже произвели налет на Таррот, на этот раз сровняв с землей Большой Гражданский Терминал и снеся обе плотины на озере Теглер, а в это время Брим и еще несколько добровольцев нанесли удар по накапливаемым в Эффервике силам вторжения. Эти атаки были невероятно опасны из-за огромной концентрации истребителей противника; а также нехватки имперских кораблей для дальнего сопровождения. Однако имперские рейдеры не только внесли неразбериху в ряды армии вторжения, но и вернулись без малейших потерь, выяснив, что генералы противника абсолютно не готовы к контроперациям. Брим считал, что это для Империи благоприятный признак.

Вернувшись на Порт 30, он нашел в почте приглашение доложить информацию из первых рук на очередном совете в Ставке Онрада в Авалоне на следующий день. Чувствуя некоторую вину, что пропустит бои, которые завтра, несомненно, будут — особенно когда выяснилось, что новые кристаллы Урсиса отлично работают, — Брим сообщил о возможности прибыть и появился пораньше. На самом деле он радовался возможности еще раз увидеть красавицу, которая — как казалось, под влиянием минуты — решила стать матерью его первого ребенка.

— Их призрачная надежда на нашу капитуляцию, — обратился Онрад к народу Авалона в официальном ответе на вчерашний запрос Трианского; — Чертовски призрачная надежда. Настал критический момент этой войны. И следующая неделя будет самым важным моментом нашей истории. Моментом, сравнимым с тем, когда орда Форгота приближалась к Астериусу и адмирал Дестерро встал между бедой и Великим Флотом Раммота у Триады Антара. Мы победили тогда, мы победим и сейчас!

После присутствия на заседании в Ставке — где к Бриму обращались за консультацией куда больше, чем он сам рассчитывал, — они с Реддисмой подождали сигнала отбоя тревоги, потом пообедали в элегантном кафе в нескольких кварталах засыпанных щебенкой улиц от дворца. Было очевидно, что ребенок уже вот-вот родится. Брима бесконечно очаровал разговор этой невероятно красивой и прямой женщины, откровенно высказывающей свои самые сокровенные мысли о будущем — особенно о будущем «ее» дочери. Уже потом, выходя из ворот дворца, Брим ощутил глубокую и сильную гордость, что именно его она выбрала в отцы своей дочери.