И я ушла.

Думаю, это к лучшему, сказала я себе, когда таки добралась до «B&B». Он был приставучим, побежал за мной на улицу, практически умолял меня вернуться для нового секса.

Терпеть не могла приставучих.

Я засыпала в душе, когда добралась до своей комнаты, и отрубилась, все еще голая и мокрая, едва коснувшись кровати, уговаривала себя не иметь никаких грязных снов о Зейне Бэдде.

Не трудно догадаться насколько хорошо это сработало.

ГЛАВА 2

Зейн

Я закрыл и запер дверь бара за своей спиной и пошел наверх, борясь с искушением прихватить бутылку виски по пути. Вероятно, было около четырех утра, слишком рано, чтобы пить.

Ксавьер стоял у плиты, помешивая яйца.

– Отшила, да?

– Нет, меня не отшили, недоумок, – прорычал я, – ей просто... нужно было идти.

– Отстой, – кивнул Ксавьер, переворачивая яичницу.

– Да, что ж, а что ты собрался делать? – принюхался я. – А для меня найдется?

Ксавьер проигнорировал мой вопрос, но закончив, вместо ответа разделил яйца на две тарелки с лежащими в сторонке тостами и беконом. Я приготовил нам кофе, и мы принялись за еду.

Спустя несколько минут молчания Ксавьер взглянул на меня.

– А она была горяча.

– Безумно горяча, – кивнул я.

– Судя по звукам, секс тоже был хорош.

– Ты девственник, Ксавьер, тебе то откуда это знать? – нахмурился я.

– Ну, – улыбнулся он мне, – поправь, если я не прав, но три часа вскриков должны указывать на качественные сексуальные отношения.

– Он сказал «качественные сексуальные отношения», – фыркнул я, – гребаный придурок, – я разломил кусок бекона и, начав жевать, вздохнул, – но, да, это был лучший секс в моей жизни.

– И ты позволил ей уйти, – спросил он с осуждением. – Пример нашего дорогого старшего брата тебя ничему не научил?

– Не все так просто, – сказал я. – Хотел бы я, чтоб это было так.

– Итак... тебя отшили.

Я запустил в него вилкой, забрызгав всего яйцами.

– Да, черт возьми, – огрызнулся я, – меня отшили.

Ксавьера не особо волновало что то помимо прикосновений, поэтому он просто поднял вилку с колен, куда та упала, и вернул ее мне, вытерев яйца со своей груди.

– Ты выглядишь раздраженным.

– Да ты прям Шерлок, малыш, – уставился я на него. – Ну, и что это меняет?

– Бросок вилки был довольно очевидным признаком, – начал он и остановился, настороженно глядя мне в глаза. – О, это ведь был сарказм.

– Да, это был сарказм, – я продолжил есть, на этот раз сердито.

– Я не понимаю, – сказал Ксавьер помедлив, – у тебя было много секса со множеством разных женщин и редко с одной и той же дважды. Так что делает ее такой особенной? И почему ты так расстроен?

– Это то, что меня напрягает, – ответил я, – я не знаю. В смысле, да, Мара была чертовски великолепна, парень. Эти сиськи? Эта задница? То, как она двигалась, звуки, которые издавала? Она была тугой, но знала, что делает, и знала, что ей нравится... и потом было еще... черт, я не знаю. Что то было в том, как мы были вместе... иначе. Что то в... ней, я думаю.

– Так почему же тогда ты не попытаешься уговорить ее встретиться с тобой? Типа попытаться... не знаю, как ты это назовешь. Узнать ее получше.

– В твоем исполнении все звучит так просто, но на самом деле я бы не сказал.