— Подтверждено, — возразил Джонни. — Конечно, в этой волшебной сказке я поверю чему угодно, но не подтверждению времени шестилетней девчушкой, которая не отличит два тринадцать в субботу 5 июля от даты первого появления летающей тарелки.

Джонни улыбнулся.

— Мне повезло. Элизабет Шир сказала мне, что работала над отчетом школьному совету у окна в кабинете пасторского дома, которое выходит на Фор-Корнерс-роуд, откуда четко виден западный угол перекрестка и дом судьи. Она говорит, что видела, как прибыли Милли и Дебора и как они уходили примерно в то время, которое назвала миссис Пэнгмен. Миссис Шир уверена, что, если бы Милли Пэнгмен покидала этот дом в течение этого промежутка времени, она бы заметила. Так что Милли получает алиби без помощи маленькой мисс Деборы. Четырнадцать минус два равняется двенадцати.

Матильда Скотт, ее муж Эрл, ее свекор Сет Скотт и дочь Джуди в два тринадцать в субботу находились в одной и той же комнате дома Скоттов. Подтверждено Джуди, весьма смышленой юной леди. Остаются восемь.

Судья Шинн побарабанил по столу и потянулся за бренди.

— Продолжай, — буркнул он.

— Дрейкли Скотт уехал в час тридцать повидать жестокосердного банкира относительно долга. Я звонил упомянутому банкиру, который, несмотря на свое жестокосердие, обеспечил алиби юному Дрейкли. Мистер Генри Уортингтон заявляет, что в субботу в два тринадцать Дрейкли Скотт сидел напротив него в библиотеке его дома, слушая, что его отец уже достаточно задолжал комфортскому банку, поэтому пускай проповедует блестящие перспективы своей фермы где-нибудь еще. Остаются семь.

И это еще не все. Я исключил Мерритта Пэнгмена. Заявление его матери о письме авиапочтой из Японии, полученном вчера утром, создает бравому моряку железное алиби, несмотря на умные теории, которые могли бы изобрести в связи с этим авторы детективов.

Таким образом, на данный момент остаются шесть.

Какое-то время в кабинете царило молчание.

— Ну, — заговорил наконец Феррис Эдамс, — завтра утром с этой чепухой должно быть покончено.

Никто не отозвался.

Среда началась с выстрела. Они услышали его за завтраком и одновременно бросились к двери.

На перекрестке стоял пыльный автомобиль с откидным верхом. По бокам находились близнецы Хемас — из ружья Томми все еще шел дым. Бледный элегантный мужчина в светлом габардиновом костюме и серой фетровой шляпе сидел за рулем и громко ругался.

Когда они бежали через дорогу, из своего дома на южном углу выскочил Берни Хэкетт. Они объединили силы около автомобиля.

— Что нашло на этих громил? — вопрошал незнакомец негодующим фальцетом. — Вооруженные хулиганы преградили дорогу моей машине и имели наглость приказать мне возвращаться туда, откуда приехал! Когда я отказался, они выстрелили в воздух и пригрозили, что следующая пуля попадет прямиком в меня!

— Вы проживете дольше, мистер, если научитесь не спорить с оружием, — ухмыльнулся Томми Хемас. — Мы бы не стали стрелять в него, судья.

— Рад это слышать, — промолвил судья Шинн.

— Может быть, проделали бы дырку в его шикарной шляпе, — сказал Дейв Хемас. — Бьюсь об заклад, она стоит больше десяти баксов.

— Скорее все тридцать пять, — пробормотал Ашер Пиг.

— Я же велел вам, ребята, не связываться с людьми, проезжающими мимо! — напустился на близнецов Берни Хэкетт.

— Конечно, велел, Берни, — отозвался Томми Хемас. — Но этот тип не проезжал мимо. Он направлялся к дому тетушки Фанни.

— В чем дело? — заверещал элегантный мужчина. — Разве это не общественная дорога? Я не превышал скорости и не нарушал никаких ваших чертовых деревенских правил! Может быть, кто-нибудь объяснит?.