– Хохлов тоже хватает, особенно – хохлушек,  – хохотнул Леонид, забывший о маске сдержанного солдафона. – Все шлюхи тамошние  из них.

– А что им делать после евроинтеграции? Как могут, так и работают,– заступился Унгерн за девушек.

– Ну, их и до интеграции хватало, – хмыкнул я. – Я в Праге года за два до всяких Майданов был. Помнится, спустился покурить, а мне девица глазки строит. Я ей – «Руссо туристо…», а она, со вздохом: «Облико морале». Оказывается, хохлушка из Винницы. Поболтали немножко.

– Нужно соблюдать политкорректность, – наставительно произнесгенерал. – Нельзя называть украинцев хохлами.

– Виноват, – быстро покаялся я. – Буду называть хохлов украинцами, а негров – афроамериканцами. 

– А в девяностые, помнится, наши бабочки везде порхали, – вздохнул  Леонид. – Хоть в Праге, хоть в Гааге.

– А ты когда успел? – удивился генерал. – Ты, вроде бы, всю жизнь невыездным был?

– Н–ну, товарищ генерал, земля слухом полнится,  – уклончиво ответил  Леонид. – Я же газеты читаю, телевизор смотрю, выводы делаю.

– А, точно, – кивнул генерал, что–то вспомнивший.

Меня слегка  позабавили игры в секретность, но отнесся к ним с полным пониманием и искренним уважением. Генерал биографию подчиненного знать обязан, а вот мне это совсем даже и ни чему. В конце– концов, какое мое дело, где был и что делал майор Пономарев в девяностые годы двадцатого века?  Возможно, числился при каком–нибудь посольстве третьим секретарем  или старшим диспетчером гаража. Кому он галстуки в бензобаки засовывал, или что–то серьезнее – никто и никогда не узнает. А так, вроде бы – намекнул Леонид, но  в тоже время ничего не сказал. А жаль… Я бы, наверное дополнил книгу познавательными примерами из опыта нашей разведки. Можно бы самому придумать, но читатель не поверит. 

– Чехия – это здорово, но туда сейчас ехать не стоит,  – опять прервал мои размышления генерал. – Пожалуй, стоит отправить твоих девушек в Сербию. Места красивые, а на море захотят – Черногория рядышком.  

– Почему в Сербию? – спросил я. Потом догадался: – Чтобы визу не делать и не светить? Паспорта, как я понимаю, чужие будут?

– И это тоже, – кивнул генерал. – И  еще – есть у меня с сербами  кое–какие «подвязки». Попрошу по старым каналам, присмотрят за девушками. Скажу – мои родственницы. Сербы – это единственные, кто русских никогда не предавали и не продавали. И теперь –  не кинут и не продадут.

– Может, паспорта им на вашу фамилию сделать? – предложил   я.

– Нет уж, не стоит, – помотал головой генерал. –  Мне фамилией с хорошими людьми поделиться не жалко, но фамилия у меня засвечена.

– Со времен гражданской войны, – пошутил я.

– Ну, это–то само –собой, – вздохнул генерал. – Мне этой фамилией кто только в нос не тыкал. Два раз хотели отчислить. А уж когда у Пелевина «Чапаев и пустота»  вышли, где про барона Унгерна было и белого слона, то все, тушите свет!

– Я  до сих пор удивляюсь, почему вы фамилию не сменили, – сказал я.

– Ну, если отец и дед не сменили, а им потяжелее пришлось, чем мне, почему я должен ее менять? – пожал плечами генерал. – С другой стороны – польза была. Немцы за своего принимают, евреи, а иногда и венгры.

– А венгры при чем? – удивился я.

– Унгерн, в переводе с немецкого, означает – венгр, – пояснил генерал.