— Положение приходится признать несколько неблагоприятным, сэр.

Блэкстрап свирепо уставился на него:

— Мне кажется, вам стоит попридержать свои остроты при себе, Смиггенс.

Он всегда относился с подозрением к начитанности своего помощника. Никто и никогда не смел смеяться над капитаном, даже его первый помощник, иначе на «Кондоре» пришлось бы искать нового человека на эту должность.

В глубине души Смиггенс считал капитана слишком вредным, чтобы умереть так просто.

Ураган наконец начал стихать, тропическое солнце выглянуло из-за облаков, пригревая корабль и моряков, а Брогнар Блэкстрап все еще стоял у фок-мачты и сжимал в гневе кулаки, проклиная стихию.

Закончились остатки провизии и вода. Большая часть команды погибла, остальные были истощены до крайности. Несколько недель без отдыха, без возможности сменить вахту. Каждый человек был на счету.

Если бы только, думал Смиггенс, мы не пытались удрать с ящиком золотых слитков из казначейства в Батавии. Хорошо продуманный и подготовленный план нарушил юнга, который заснул в неположенном месте. Мальчишка и поднял тревогу.

Два голландских военных корабля снялись с якоря и бросились в погоню за пиратской бригантиной. Когда они миновали пролив Санда, к голландцам присоединился фрегат ее величества «Аполлония», который преследовал «Кондор» после нашумевшего дела в Гонконге. Корабли португальского флота тоже выслеживали корабль Блэкстрапа с тех самых пор, как поблизости от Макау пираты взяли на абордаж и потопили джонку дружественного португальцам мандарина.

До сих пор «Кондор» ухитрялся избегать встречи с представителями колониальных властей Юго-Восточной Азии. Но сейчас, казалось, каждый военный корабль в Южно-Китайском море гнался за бригантиной. Смиггенс постоянно чувствовал погоню. Не долго им оставаться пиратами. Да и вообще пиратство в здешних водах доживало последние дни.

«Кондор» мог бы уйти из Батавии в восточном направлении, чтобы затеряться среди тысячи островов Индонезии. Но «Аполлония» вынудила их повернуть на юго-запад, прямо навстречу ужасающему урагану, от которого, казалось, невозможно было спастись.

Наконец-то они избавились от погони. Может быть, преследователи сочли их погибшими. Смиггенс постоянно задавал себе вопрос, что сталось с их английскими и голландскими преследователями: утонули ли они, или им удалось вырваться из крепкой хватки урагана. Но не находил он в этом радости. Оковы на ногах, жалкий сухарь и тесная камера представлялись ему теперь благом по сравнению с тем, что им предстояло. Команде «Кондора» удалось выжить, но после урагана их ожидала неизбежная голодная смерть.

Он думал о добыче, сложенной в трюме: большие тюки с чаем, фарфор, впрочем теперь разбитый, рулоны шелка и всевозможные пряности. Это, конечно, не сравнить с золотыми слитками, но стоит достаточно дорого. Но что с того проку, если не удастся найти какой-нибудь порт.

Нужно отдать должное старому Раскину, он оказался превосходным мореходом. Несколько раз во время урагана рулевой пытался повернуть корабль на север, в сторону Цейлона и Индии, но все безуспешно. Ветер и течение были слишком сильны. «Кондор» стал игрушкой грозной стихии.

Теперь они находятся где-то вблизи Тропика Козерога, где добытые товары вообще не представляют ценности. Высадка в этих диких местах не сулит надежды на спасение. Ситуация безнадежная. Если и дальше придерживаться этого курса, то погода в конце концов изменится к худшему, температура понизится, тогда пиратам предстоит замерзнуть прежде, чем муки голода доконают их.