Тронув полицейского за плечо, монарх велел ему выпрямиться.

– Господин Жюв, – продолжал он уже более мягким тоном, – забудьте, где вы находитесь, и забудьте на время, что я король. Давайте поговорим запросто, как мужчина с мужчиной. Мне очень хочется понять самую суть ваших соображений. Мне нужна, как говорится, голая правда.

Полицейский посмотрел на короля.

– Я к вашим услугам, ваше величество. Соблаговолите только спросить, и я отвечу с совершеннейшей откровенностью.

Помолчав, как бы взвешивая каждое свое слово, король начал:

– Жюв, вы уверены в виновности барона Леопольда, арестованного на днях по вашему приказанию и доставленного в глотцбургскую тюрьму? Действительно ли он убил английского посла?

– Барон Леопольд, – заявил полицейский, – сам признался мне в этом. Он убил Гаррисона с целью грабежа. Вероятно, он убил и князя Владимира.

– Нет! – воскликнул король.

Фридрих-Кристиан II произнес свое «Нет!» с такой энергией, с такой убежденностью, что Жюв в замешательстве взглянул на него, не находя слов для ответа.

Король продолжал:

– Я уверен, что Леопольд не убивал князя.

Полицейский скептически улыбнулся:

– Ваше величество, всякое заявление имеет вес, лишь будучи подкрепленным доказательствами.

– Доказательства, – произнес монарх, – к счастью или к несчастью, имеются…

Он нажал кнопку звонка. Дверь открылась, и появился офицер из королевской охраны.

Фридрих-Кристиан сказал:

– Попроси того человека войти в мой кабинет.

Прошло несколько минут, в течение которых ни король, ни полицейский не обменялись ни словом.

Фридрих-Кристиан был бледен. Он машинально гладил свои прекрасные черные усы.

Жюв с интересом ждал дальнейшего развития событий и старался сохранять полную бесстрастность.

Но, несмотря на всю свою готовность к неожиданностям, полицейский не мог не воскликнуть от изумления, когда стремительно вошел, почтительно поклонился королю и, выпрямившись, посмотрел в глаза Жюву тот, кого монарх пригласил войти.

Вошедший был никем иным, как самим бароном Леопольдом! Вид его был дерзок и надменен. Но было в нем что-то такое, что делало его несколько необычным. Этим «что-то» был непривычный цвет волос.

Ошеломленный Жюв изо всех сил пытался разгадать загадку. Тем временем, указав на вошедшего, король сказал:

– Князь Владимир.

И добавил:

– Господин Жюв, барон Леопольд и князь Владимир – один и тот же человек.

Момент был драматичный. Трое присутствовавших в кабинете недоверчиво взирали друг на друга и, чтобы не выдавать своих чувств, старались придавать лицам как можно более безразличное выражение.

Молчание затягивалось. Никто не хотел начинать первым.

Тишину прервал король. Повернувшись к Жюву, он спросил:

– Господин полицейский, настаиваете ли вы на своем обвинении? Утверждаете ли вы, что барон Леопольд, являющийся никем иным, как князем Владимиром, автор преступления, совершенного над личностью сэра Гаррисона? Уверены ли вы, что он украл пять миллионов, выплаченных моим королевством британскому послу?

– Дьявол! – чертыхнулся Жюв. – Самое время помолчать, уйти от вопроса, поговорить о погоде, о чем угодно, но только не об этом…

Однако не будучи наделенным душой придворного, и как человек чести и совести, Жюв медленно и членораздельно, глядя прямо в глаза князю Владимиру, – а Леопольд действительно был им! – проговорил:

– Я утверждаю, что барон Леопольд убил сэра Гаррисона.

Король повернулся к внезапно побледневшему князю.