|
Заспанный капитан нашего катера засуетился, велел подымать якорь -- и мы поспешно двинулись на грузном судне вослед за легкой, веселой "Синичкой". Знак милости На далеком-далеком берегу озера Хантайки, там, где уже кончается земля и нет никакого населения, живут молодые парни. Они ушли от этого оголтелого и усталого мира на природу, первозданную, мало еще побитую и не испорченную. Они ловят рыбу, добывают зверьков ровно столько, чтоб хватило на нехитрое пропитание и одежду. Сюда, в эти дивно красивые и суровые края, тоже проникает рука браконьера, чаще всего высоковельможного, владеющего воздушной и водяной техникой. Парни не дают браконьерить никому, в том числе и современным вельможам. Те обещают снять их с берега, вытурить из лесов и потихоньку, но умело -- опыт-то по изводу честных людей в нашей доблестной державе, особенно в этих местах каков! -- выживают их с Хантайки. Но пока еще не выжили... По берегу, по плодоносному песку или дресвянику, в крошеве камешника растут яркие, крупные цветы, россыпью -- черничник, голубика и дивная ягода севера -- княженика. Эта неженка, цветущая неброским розовым цветком, растет всюду островками, загорожена тонкими жердочками и ветвями, над нетолстыми пеньками стоят связанные треугольником жердочки. Бывали тут разные людишки, секли реденький, стойкий лесок бездумно, что поближе, что топору сподручней, оголили мыс, но природа не сдается. В раскоренье пеньев, которые часто не толще человеческого кулака, вдруг зашевелится куропашечным птенчиком, задрожит пушком хвои побег лиственницы -- основного здесь дерева, годного на стройматериалы, на топливо, на дрова, на жерди, на плахи для ловушек, и погибнуть тому росточку, что и птенцу лесотундры, суждено чаще, чем выжить. Парни-первопоселенцы над каждым побегом поставили треугольники -- смотри, человек и зверь, не наступи на лесного младенца, не растопчи его -- в нем будущая жизнь планеты. "Добрый знак жизни -- их так мало осталось и еще меньше появляется вновь, -- глядя на те жердяные треугольники, под которыми растут малые деревца, -- подумал я. -- Сделать бы их экологическим знаком нашего сибирского края, может, и всей страны, может, и всего мира". Между тем парней-то дотаптывают потихоньку, с места сживают -- перестали принимать у них рыбу, грозятся на пушнину договор не заключать. Парни подумывают в Канаду махнуть, там обжить таежное или тундряное место, и кто молча и зло, кто доброжелательно и сочувственно в спину подталкивают: "Вот и поезжайте подалее, не раздражайте наш люд бескорыстием своим, самостоятельностью этой, не по сердцу она нам". "И не по уму!" -- добавлю я от себя. Вкус талого снега Лет уже тому. |
